На сломанных ногах (СИ)

– Мил, конечно же, он все еще мил мне, – ответил гном, отворачиваясь. – Просто слишком скучаю по ней.

Ливень за стенами повозки усилил напор, вода падала с небес сплошным потоком, и шум ее не гнал за собой печали. Эллана закрыла глаза, чувствуя, как горло перехватывает широкая ладонь грусти, как она душит ее, мешает вздохнуть. Люди, пережившие вместе ярчайшие моменты своих недолгих жизней, поддерживающие друг друга в беде и веселье, любящие люди – они срастаются, единятся, оборачиваясь не кусками, но цельной единицей. И что делать им, единым, сросшимся, после неизбежного расставания? Прыгать в саму Тень, лишь бы не разделяться, умирать, тонуть, растворяться в чужих амбициях, но быть вместе? Варрик не знал. Не знала об этом и Эллана.

«Спи, пока есть возможность», – посоветовал Источник, шевельнувшись в груди. «Спи, пока не закончилась ночь».

***

Казалось, что то была первая ее ночь, когда мороз не облизывал высунутые из-под пледа пятки. Вивьен постаралась сохранить тепло под куполом мокнущей ткани, и задача эта удавалась ей вполне неплохо, мороз не мог просунуть костистую руку в щель меж досками пола. Инквизиция дремала под покровом дождливой ночи, оставив заботу о безопасности трем несчастливым дежурным.

Эллана спала крепко, не ворочаясь и скидывая пледа с покатых плеч. Долийке снились потерянные народом Долы. Знакомый шелест травы, блеяние белогривых галл, пробудившихся с самым рассветом, шепот северного ветра. Завеса стучала по швам: многовековая скорбь раздирала ее на мелкие части. Краем глаза эльфийка заметила волчью стаю, бегущую за падающим за горизонт солнцем, и поежилась, чувствуя, как задрожали пальцы.

– Боишься? – шепотом произнес знакомый мягкий голос. – Они пройдут мимо, Vhenan, преследуют добычу.

– Немного, – подтвердила Эллана, что с самого детства боялась волков. – Если не трогать их, они же не кинуться на нас, да?

– Да, – подтвердил маг с осторожной улыбкой. – Сытые волки уж точно тебя не тронут.

Во сне девушка забыла о том, что Солас давно покинул ее, что часть смуглой плоти утрачена, что Корифей побежден, а над миром висит новая угроза. Эллана помнила лишь запах Священной равнины, настроение, царящее на холме, оставленном каменному волку под присмотр, и воспоминания сделали свое дело, погрузив ее в прошлое. Увидев отступника, долийка с жадностью прильнула к его груди. В порыве нежности девушка не заметила, что сперва эльф ее отстранился, руки его зависли в воздухе, не решаясь обнять любимую в ответ, и все же заключили объятья.

– Vhenan, ты не дрожишь?

– Нет. Мы же выяснили, что бояться уже не нужно.

– Жаль, что нельзя выяснить, как не дрожать от холода, – улыбнувшись, ответил Солас. – Ветер здесь… Никогда не был мне по душе.

– А мне всегда нравилось, как он клонит траву к земле. Впрочем, мы все равно скоро уходим. Каллен уже разведал те древние эльфийские руины. Говорит, что это какой-то древний эльфийский храм, и я хотела бы заглянуть в него, пока есть время.

Ее рвение, желание в очередной раз покопаться в эльфийских легендах, руинах и записях, – Солас всегда поощрял. В памяти долийки еще жили картинки, на которых улыбающийся маг не мог отвести взгляда от увлеченной памятником Митал Элланы, на которых эльф с упоением читал ей древние руны, объяснял, откуда тевинтерцам были известны многие созвездия, тайные знания и секреты магии древности. Он любил вид ее горящих интересом очей. Зеленых, как разрез в небе.

– Храм Диртамена, я читал этот отчет. Хочешь, расскажу очередную легенду? – спросил Солас, пока Эллана чувствовала, как руки его мягко скользят по ее волосам. – Она может показаться тебе мерзкой.

– Мне не впервой слышать от тебя мерзкие истории про наш народ, – ответила долийка, лишь сейчас отстранившись, чтобы привстать и оставить на его губах след своих.

Эльф улыбнулся, и улыбнулся горько, привлекая долийку к себе. Солас вспомнил сладкий запах ее согретой солнцем кожи, разглядел на руках Элланы тысячу затянувшихся царапин и ран, и в душе его шевельнулась печаль. Печаль, что так сложно изгнать из многострадального тела, некогда принадлежащего Богу.

– Храм Диртамена, как и любой другой человеческий или эльфийский храм, был полон монахами и последователями, – говорил эльф, опуская руки ниже, к ее талии, к бедрам. – И монахи служили своему божеству, храня его многовековые тайны, следуя его заветам, не покидая его стен…

– Не покидая стен? Никогда-никогда? – выдохнула долийка, чувствуя, что ладони Соласа сжимают ее все сильнее.

– Никогда, – ответил он, приподнимая Эллану над землей. – Бог не хотел, чтоы кто-то рассказал Народу его тайны.