На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре

— Покушения. Те, что должны произойти в Петербурге, и довольно скоро. Времени осталось очень мало.

— И от меня ты хочешь.

— Чтобы ты нашел террористов.

Глебов удивленно приподнял бровь, затем хмыкнул:

— А ты предотвратишь покушения, и все будут довольны?

Малышев промолчал.

Алексей вздохнул и продолжил:

— Я уже говорил тебе, Азеф сообщил, что отряд некоего Швейцера отправился в Петербург для исполнения приговора над генерал-губернатором Треповым и князем Владимиром. Другой отряд — Боришанского — отправлен в Киев, он должен организовать убийство генерал-губернатора Клейгельса.

— Вопрос, когда и где? Возможно, их планы изменились. Террористы очень осторожны, их до сих пор не обнаружили.

Глебов невесело усмехнулся:

— Ты возлагаешь на меня такие надежды! Не боишься ошибиться?

Малышев внимательно смотрел на него:

— Выбора нет. И я никогда не встречал такого везения и чутья, что есть у тебя. Мистика, однако, работает. Не поверил бы, если бы сам не наблюдал.

— Мистика? — Глебов развеселился от души. — Уж точно, никогда бы не подумал, что услышу такие признания от закоренелого прагматика!

На лице Малышева не дрогнул ни один мускул — что сказать, дисциплина и выдержка.

— Мне нужно больше сведений, — наконец заговорил о деле Глебов. — Данные на террористов, маршруты передвижения предполагаемых жертв, где бывают, чем занимаются. То есть все, что сможешь разузнать.

Малышев кивнул:

— Будут. Завтра я свяжусь с тобой.

Он встал и ушел, а Алексей еще некоторое время сидел, в задумчивости уставившись перед собой.

* * *

По дороге домой Глебову пришла в голову неожиданная идея, он остановился у газетного ларька и выбрал несколько газет.

— Наконец Великому князю пришлось пораскинуть мозгами! — услышал он злобную шутку и хмуро посмотрел на говорившего. Многие не любили Великого князя. И по заслугам. Но бездушность, прозвучавшая во фразе, вызвала у Алексея холодное презрение к «шутнику».

Расплатившись за газеты, Глебов шагнул в сторону от прилавка, и чуть было не столкнулся с прохожим — молодой человек шарахнулся от него, крепко стиснув в руках саквояж, и устремил испуганный взгляд на Алексея. В задумчивости буркнув дежурные слова извинений, Глебов зашагал по тротуару, и молодой человек поспешил прочь.

Вернувшись домой, Алексей уже несколько часов подряд просматривал статьи и сообщения в газетах, но стоящего ничего не попадалось. Он и сам точно не знал, что же он ищет.

Алексей закурил папиросу, подошел к окну и, открыв форточку, некоторое время устало смотрел в ночную мглу. За окном стемнело — убогие фонари не могли осветить улицу, превращая тени в проулках в зловещие химеры[82]. На небе мерцали звезды, а Алексею невольно вспомнились небесно-голубые глаза Лизы, в которых вспыхивали, загорались подобные огни в минуты радости и счастья…

Нахмурившись, Глебов перевел взгляд на тлеющую папиросу, затем нещадно смял ее в пепельнице, и вернулся к столу. Не садясь, он отхлебнул кофе и развернул очередную газету. И неожиданно его осенило. Он нашел в газете то, что искал!

* * *

На следующий день Глебов и Малышев встретились в парке на том же месте.

— Вот, взгляни, — Алексей протянул Малышеву газету. Тот развернул ее и уставился на обведенное карандашом объявление. — Уверен, что удар Боевой организации эсеров намечен на 1 марта. В этот день видные сановники соберутся в Петропавловском соборе к гробу императора Александра II для очередной панихиды. По крайней мере, четыре цели Боевая организация сможет сразу уничтожить: Великого князя Владимира, генерал-губернатора Трепова, министра внутренних дел Булыгина и его товарища[83] Дурново.

— Думаю, что ты прав… Осталось всего несколько дней. Если их не остановить, то будет много жертв — пострадают все, кто будет на панихиде во время взрыва. — Сложив газету, Малышев положил ее в карман, затем посмотрел на Глебова. — Боришанский, руководитель «киевской» группы, был замечен в Петербурге. Думаю, от покушения в Киеве террористы отказались: преследование провинциального генерал-губернатора — дело второстепенное в сравнении с тем, что они готовят провернуть здесь. Мы распространили ориентировки на Боришанского, Швейцера и Савинкова, однако пока поиск не дал результатов.

Малышев протянул Алексею три фотографии из архивов охранки:

— Вот. Это Савинков. Боришанский. Швейцер.

— Думаешь, Савинков — здесь, в Петербурге? — спросил Глебов, разглядывая фотографии. Савинков имел худощавое вытянутое лицо. Простое лицо Боришан-ского не обладало запоминающимися чертами. Швейцер же отличался яркой внешностью и был красив «аки ангел» — Алексею невольно пришло на ум это сравнение. Он сложил фотокарточки в стопку. Все молоды, идеалисты — отсюда самонадеянны, отчаянно смелы и тем паче[84] опасны.

— Возможно. Однако стоит большее внимание обратить на Максимилиана Швейцера — он руководит этой группой, при том химик по специальности. У него должно быть укромное место, где он делает бомбы. Лицо у него приметное, поэтому вряд ли он часто покидает свое убежище.

Алексей еще раз взглянул на фотографию Швейцера.