На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре

Женщина взглянула на него, будто хотела что-то спросить, но не произнесла ни слова. Мужчина же утвердительно кивнул, и она поднялась. Ее взгляд вновь упал на витрину окна, и она замерла. Лиза подвинулась, чтобы взглянуть, что происходит — по улице в сторону Кремля бежали люди, встревоженные, любопытные, испуганные. Кто-то махал руками, один споткнулся, упал, тяжелый господин смешно перепрыгнул через него, понесся дальше, за ним вихрем пробежали какие-то мальчишки.

— Что такое? — спросила Катя, когда Лиза устремилась к выходу. Публика из кофейни посыпалась на улицу.

Кузнецкий мост заполнялся человеческим потоком, раздавались голоса:

— Кого?!

— Что?!

— Убило?!

— Кого?!

Кто-то задел Лизу плечом и обернувшись, она увидела, что это Савинков. Крепко держа печальную даму за руку, он проскользнул мимо Лизы и Кати, и потащил ее сквозь толпу. Подруги стали пробираться в том же направлении.

У Никольских ворот площадь заполнилась людьми. Все молча лезли куда-то. Толпа, сквозь которую нельзя было пробиться, казалась трясиной. Лиза заметила, как Савинков усадил спутницу в экипаж.

— Слышали? — произнес извозчик.

— Нет.

— Я стоял недалеко. Великий князь убит, — сказал он, дернул вожжами, и стегнул кнутом лошадку. Женщина упала на плечо Савинкова и зарыдала. Но это были слезы не печали, как казалось на первый взгляд, а облегчения: она взглянула на спутника, и Лиза увидела улыбку на ее губах. Савинков улыбнулся ей в ответ и крепче обнял.

Почувствовав жгучую неприязнь, Лиза отвернулась. Поток же толпы влек ее с Катей к месту происшествия. Мимо в санях четверо жандармов провезли полулежавшего связанного окровавленного террориста.

— Да здравствует свобода! — старался кричать он, смеясь и рыдая как сумасшедший.

На месте происшествия уже образовался кордон. Пахло дымом и гарью. В нескольких десятках шагов стояла черная карета с желтыми спицами, точнее то, что от нее осталось. На мостовой — щепки кареты, лужа крови, посреди которой лежали останки Великого князя. Можно было рассмотреть только часть мундира на груди, руку, закинутую кверху, и одну ногу. Голова и все остальное было разбито вдребезги и разбросано по снегу.

Рядом ахнула Катя. Лиза отвернулась и потянула подругу прочь из толпы.

— Ужасно, ужасно! — твердила Шмит, как заведенная.

Лиза, плотно сжав губы, шагала прочь, не отпуская впечатлительную подругу.

— Я знаю, кто к этому причастен, — сказала она спустя какое-то время.

— З-знаешь? — У Кати зуб на зуб не попадал от волнения, и слово далось ей с трудом.

— Да. Это Савинков. Ты должна была видеть его в кофейне рядом с печальной брюнеткой.

— Д-да, кажется, помню.

— Смотри!

Возле решетки сквера стоял окруживший кого-то любопытствующий люд. Неподалеку находилась ошарашенная пара лошадей с передней осью кареты великого князя. Лиза пробралась сквозь толпу и увидела окровавленного кучера, чудом державшегося на ногах.

— За каретой медицинской помощи отправили? — спросила она стоявших рядом.

— Отправили, — ответил кто-то.

— Как вы себя чувствуете? — Лиза осмотрела раненного взрывом кучера. Его израненная спина выглядела ужасно.

— Умру я, жутко больно… Умру, сердце не выдержит… Он застонал, закатив глаза.

— Говорите со мной! Как вас зовут? — Громкий четкий голос девушки вывел его из полузабытья.

— Андрей. Андрей Рудинкин.

— Хорошо, Андрей Рудинкин. А я Елизавета Глебова. Говорите со мной. Скоро прибудет помощь.

— Умру я, — повторил он.

— Не умрете. Держитесь.

Лиза впоследствии не могла вспомнить, о чем она далее говорила с раненым. Прибыла карета «скорой медицинской помощи», израненного кучера погрузили и повезли в Яузскую больницу.

— Как думаешь, он выживет? — спросила Катя Лизу, взяв ее под руку. Ее впечатлила выдержка подруги.

Лиза промолчала. Катя вздохнула:

— Это не метод для борьбы. Если Великий князь и заслужил смерти, то кучер-то в чем виноват?

Через несколько дней Лизе на глаза попала заметка в газете:

«7-го февраля в 10 ч. вечера, в Яузской больнице скончался кучер Его Императорского Высочества Великого Князя Сергея Александровича Андрей Рудинкин. Он до последней минуты не терял сознания и говорил, что умрет: «Сердце не выДержит». Спина его вся изранена…»

Лиза не дочитав, отложила газету в сторону.

Петербург

Алексей и Малышев прибыли в Петербург ранним морозным утром. Их встречала пара молчаливых и неприметных филеров. Попутчик Глебова был напряжен и замкнут — Алексей тоже предпочел безмолвие, а не разговоры. Он понимал, что Малышев обязан по долгу службы доставить его в Департамент.

Однако Малышев сделал знак водителю, и автомобиль, на котором они ехали, свернул к дому Алексея. Высадив Глебова и одного из филеров, Малышев уехал.

Алексей, засунув руки в карманы, проводил машину долгим взглядом. Затем посмотрел на филера, отсалютовал ему и, подхватив чемоданчик, отправился домой.