На службе у царя Боспора

Когда мы вышли на обсаженную невысокими лаврами аллею и под ногами зашуршал утрамбованный гравий, Авасий пошел сам, да так быстро, что мне пришлось шикнуть на него, чтобы не спешил. Он остановился, но я в тот момент словно мысли его прочел: "Месть, месть!.. Что может быть слаще мести?.. Сейчас я ворвусь, в дом, где живет тот эллин, который продал меня в рабство. Я схвачу его за седую бороду и потащу по земле, чтобы вполне насладиться местью. Только наглядевшись на обесцвеченные ужасом глаза, только наслушавшись хриплых криков, я брошу его на землю и изрублю мечом на куски! На куски!.." — наверное, так думал Авасий, но я планировал поступить иначе. Прошептал ему на ухо:

— Я войду в дом, а ты за мной. Останешься во внутреннем дворике. Когда я тебя позову, войдешь в андрон32, где обычно остается на ночь Феокл, и как жертвенной овце перережешь ему горло. Понял?

— Да, — ответил Авасий.

Я не ошибся, Феокл не изменил привычке плотно поесть на ночь и хорошо выпить. Он лежал на кушетке у столика, заставленного блюдами с едой, и похрапывал. Тусклый свет от огонька масляного светильника освещал изысканный ужин таксиарха33 Феодосии, а я три дня питался либо кашами, либо дешевой едой в гостинице, конечно, вид поросенка приготовленного на вертеле или блестящих от масла тушек перепелов вызвал у меня обильное слюноотделение. Я присел у ног спящего эллина и захрустел перепелом.

Храп внезапно прекратился. К тому моменту я уже доедал кусок свинины. Скосив взгляд, я увидел широко раскрытые глаза Феокла, в них отражался огонек масляной лампы. Не прекращая жевать, пробубнил:

— Хайре, Кейсар!

Догадываюсь, что творилось в его голове, и вполне предсказуемо надежда воспарила над страхом. Феокл, подтянул колени и оперся спиной о стену. Ужас из его глаз улетучился, и они засветились подкупающей доброжелательностью:

— Трудись и процветай, — ответил он.

Я вытер руки о его постель и спокойным голосом сказал ему:

— Я вернулся и не нашел в своем доме верного Авасия, своей жены и ребенка, воинов, что оставил на твое попечение и коней...

Он, не дав мне закончить, затараторил:

— Твои воины должно быть скоро вернуться. Тот, кого ты оставил вместо себя отплыл в Херсонес еще до зимних штормов. Поживи у меня пока. Я рад тебя видеть!

Этот подлец даже руки распростер, он был готов обнять меня, чтобы утром сделать рабом! Я сам хотел его убить, но свое обещание верному скифу намеревался исполнить:

— Авасий! — крикнул я и, поднявшись с ложа, отошел к стене.

Мой друг, будто боль в ноге его уже не беспокоила, коршуном влетел в комнату, стремительно бросился к своему врагу, замахиваясь кинжалом...

Я услышал характерное для человека с перерезанным горлом хлюпанье воздуха и сожалел, что за широкой спиной Авасия не смог увидеть глаза Феокла: узнал ли он своего убийцу?..

Когда Авасий срезал с головы и лица эллина кожу вместе с волосами, возможно, тот еще пытался дышать. "Теперь, если нас поймают, главная улика будет тут же найдена в котомке вместе с мотивом убийства" — подумалось мне — "Каждый решит, что скифы ограбили, а потом убили первого из граждан полиса! Уж лучше слыть, чем быть..." Прихватив со стола масляную лампу, я направился в примыкающую к андрону спальню.

У ложа Феокла стоял сундук, запертый на деревянный замок, который я легко сбил рукоятью меча. Увы, там из ценностей, среди тканей я обнаружил только небольшой кошель, наполненный серебром. Война и блокада привели дела многих феодосийских олигархов в упадок. Но только не этого! Я знал — Феокл не беден. Жаль, что времени у нас мало, скоро наступит рассвет и лучше, чтобы его рабы нас не видели...

Мы вышли из дома и выбрались из усадьбы тем же путем. Через несколько минут уже шли по пустынным улицам в Нижний город. Ведь остаток ночи нам лучше провести в гостинице. Туда мы добрались, когда на темном еще небе уже бежали сероватые тучи, предвещая рассвет.

Моего коня стерег мальчонка лет восьми. Точнее, должен был стеречь, но уснул, свернувшись калачиком в соломе. Мы проскользнули в дом. На лавках вдоль стен, положив под голову узелки, спали какие-то люди и свободного места для нас не нашлось. Я вспомнил, что днем неплохо отдохнули на берегу и поманил Авасия за собой на выход.

В сероватом полусвете море кишело грозными белыми тенями зарождающихся и исчезающих волн. Обрушиваясь на берег, они с шипящим гулом взлетали вверх огромными фонтанами белой пены и брызг. Под ударами прибоя с шелестом перекатывалась галька, свистел пронзительный ветер. Мы несколько минут постояли в нерешительности и вернулись назад в гостиницу. Там мне пришло в голову заглянуть за прилавок. Места для нас двоих оказалось достаточно, и даже солома на полу будто бы была насыпана недавно.