На службе у царя Боспора

Я мазнул взглядом по лицам воинов, что стояли за Артазом и не обнаружил среди них ни одного знакомого. Вернулись те всадники, что погнались за Авасием. Среди них тоже не оказалось никого, кого бы я знал по имени. А на лицо все они одинаковые — бородатые и с длинными усами. Сразу за ними появился и Авасий, наверное, разглядел в своих преследователях скифов или сам следил за ними. Парень с каждым днем он все больше возвращает себя прежнего — смышленого, ловкого, способного в самых неожиданных ситуациях быстро принимать правильные решения. Надеюсь, что свершившаяся месть поможет ему забыть о времени проведенном в рабстве...

Ведя коней на поводу, мы поднялись на холм, и я закричал:

— Лид, встречай гостей!

Он вышел из темноты сада с луком в руках. Спрятав оружие в горит, подошел ближе и, разглядев среди сколотов Артаза, обнял его, будто расстался с ним только вчера.

Воины тестя хватко разобрали ветхую лачугу крестьянина, сбрасывая в кучу все, что могло гореть. Хозяина поместья я так и не увидел, и если бы нас было меньше, наверняка бы встревожился: скорее всего, грек побежал за помощью, чтобы расправится с одним единственным скифом и завладеть его добром. Представив какой сюрприз теперь ожидает алчных греков, невольно улыбнулся.

Сколоты разожгли два костра и разлеглись вокруг них. Достали из мешков вяленое мясо, сыр и сосредоточенно заработали челюстями. Мы же решили дождаться каши, расселись у подвешенного над огнем котелка, и я спросил тестя:

— Как тебе удалось выжить?

Артаз почесал тощую шею, улыбнулся и тихо заговорил:

— Я, сынок, присматривал за тобой. Видел, как ты напал на глупых козлопасов, как заманивал их и как вдруг, забыв о битве, помчался к морю. Встал я тогда на спину своего коня и узрел, что бежал ты от неминуемой гибели, — тесть по-отечески похлопал меня по плечу и уже громче продолжил — спасибо всем богам за такого сына! И дочке за коня вороного! Спас он меня: расталкивая могучей грудью крупы мелких сколотских лошадок, вынес на простор и поскакал в степь. Ты не подумай, что решил я спастись сам. Свистел, звал братьев за собой, но услышали немногие...

Артаз указал рукой на скифов, отдыхающих у костров, и о чем-то задумался. Может, заново переживал в воспоминаниях ту битву.

— Так, отец. Я тоже звал за собой братьев, но слишком шумно было вокруг, вот и сложили они там головы.

Тесть закивал, а я поднялся на ноги и взглядом, легким движением головы поманил Лида за собой.

В глубине черного неба одна за другой проклевывались яркие звездочки, легкий ветерок принес ночную прохладу, и мне захотелось натянуть штаны, рубаху и кожаный панцирь. Я был уверен, что хозяин поместья вернется и не один! Шепнул Лиду, чтобы показал, где он хранит наши баулы? Оказалось, в саду, под старой яблоней. Наверное, там он с луком и караулил, ожидая нашего возвращения.

Авасий в своем экзомисе тоже мерз, сразу смекнул, что к чему и пошел с нами. Тесть если и удивился нашей отлучке, то вида не подал. А я решил, как станут говорить в будущем, брать быка за рога. Выбрал ему толстый, правда, с бронзовым прутом под золотой фольгой браслет с головками баранов на окончаниях и решил подарить. Так сказать повысить Артазу положение. Ведь тесть родом не вышел, чтобы носить золото. Но сейчас исправить это в моих силах. Возвышу его, сделаю родича сотником!

Вернулись втроем к костру утепленные и вооруженные. Я Артазу сразу сказал о том, что меня тревожило:

— Отец, не вижу я хозяина этой усадьбы. Наверняка он придет под утро и не один, нужно подготовиться и хорошо их встретить...

— Встретим, — согласился он и наконец, задал вопрос, услышать который я давно хотел: — Люди познаются в суровое время. Ты уходил на войну прославленным воином и вождем. Не уж то готов вернуться к жене и своим людям нищим и побежденным?

Какие взгляды, улыбки! Мы с друзьями разыграли целый мимический спектакль и лишь, потом я достал из-за пояса подарок и вручил его тестю:

— Ты вернешься к паралатам амбуст37 ману38 — моим сотником!

***

Когда я проснулся, солнце уже высоко поднялось на востоке и ярко светило теми особенными утренними лучами, которые греют горячо и остро, но еще оставляют воздух прохладным и свежим. Трава стояла кругом высокой, плотной ярко-зеленой стеной. В темно-синем небе мелькали звенящие черные точки жаворонков...

Теплый ветер кружил над головой белый яблоневый цвет, а головушка моя еще гудела от выпитого ночью вина. Тесть на радостях от моего подарка и радужных планов на будущее решил проставиться, а я Фароату волю дал, чтобы парень, наконец, почувствовал себя самим собой. И будто бы он даже ничего лишнего не сказал, а сделать не смог: ошалел от внимания умудренных опытом воинов и хвалебных тостов, пил наравне со всеми прямо из бурдюка, а я дурак — наблюдал и посмеивался, пока не вырубился вместе с ним. Теперь пацан затаился, а мне стыдно, что часовых не поставил и до сих пор валяюсь на травке.