На сопках маньчжурии

— «В Саратове администрация сняла «Вильгельма Телля», представление которого шло при бурных аплодисментах. Газетам даже запрещено упоминать об этой пьесе». Вот это по-нашему, по-российскому… Не нравится мне все это, шибко не нравится. Какая-то закостенелость в татарстве. Рассказывал мне Арнольд Борисович, что наш министр князь Хилков в течение двух часов уговаривал машинистов взяться за разум и склонил-таки одного довезти себя на паровозе до Рязани. Но на полдороге машинист сбежал. Тогда министр сам повез себя. Что уважаю в нем, так это то, что не белоручка. Вот, матушка, в шестидесятых годах роздал князь крестьянам свои земли и уехал в Америку собственным трудом зарабатывать хлеб насущный; работал на железной дороге простым рабочим, потом машинистом. Отлично водит поезда. Когда князь вернулся в Россию, Витте поставил его министром путей сообщения. И правильно сделал. Ждут Хилкова в Питер не то на телеге, не то верхом. Вообще он человек бедовый, он может и на телеге…

— Тебе, я вижу, он нравится, папа?

Профессор засмеялся:

— А тебе нет?

— Личный путь спасения, папа, не приводит ни к чему.

— Ах, прости меня за безграмотность, я позабыл об этом.

— Папа, а в Ярославле бастуют не только гимназисты, но и школьники.

Профессор покачал головой:

— Вот это в твоем духе, — всеобщая сознательность!

В столовую вошла кухарка. Ввиду исключительных обстоятельств она сняла только жакетку, оставаясь в спущенном на плечи платке.

— Она нам доложит о положении вещей точнее всяких телеграмм, — сказал профессор. — Ну, Валентина Алексеевна, что у нас делается?

— Мясо на фунте, Александр Вениаминович, подорожало вчера на восемь копеек, а сегодня уж на одиннадцать. Хозяева довольнехоньки. Савельев сам вышел торговать, а в кассу посадил дочку. Говорит, товару сколько угодно; но, между прочим, при такой торговле хватит всего на два дня. К зеленщикам тоже все ломятся, да зеленщики смеются: этого товару, говорят, сколько угодно.

Валентина Алексеевна, — сказала Таня, — в Ростове-на-Дону приказчики ходили по городу и принуждали хозяев закрывать магазины, В случае отказа били стекла.

— Что же там полиция?

— Полиция не вмешивалась. Приказчики требуют полного прекращения торговли по воскресным дням.

— Каждый требует! — сказала кухарка, и нельзя было понять, одобряет она это обстоятельство или же порицает. — Вот в Городской думе, рассказывают, третьего дня передрались. Продавали места на Андреевский рынок. Известно, какие там купцы, на гривенники считают! А под конец нагрянули толстосумы — и давай грабастать. Так их стульями побили. Говорят, двух прямо на похоронные дроги… А вот, Зинаида Дмитриевна, насчет молочка — придется отказаться. В сливочных молоко есть, да по тридцать копеек бутылка. Рука не подымается платить такие деньги.

— В общем, как наши запасы? — спросил профессор. — Неделю продержимся?

— Откуда неделю! Хлеба-то нет!

— Теперь новый министр-премьер позаботится о нас… Сообщают, что вопрос о назначении Витте министром-премьером решен окончательно. Боюсь, наломает он дров!

— У Путиловского завода, папа, стреляли в рабочих, троих ранили.

— На этот счет мы не плошаем. Вон в газетках сообщают: роты Семеновского, Московского, Кавалергардского и Преображенского полков выделены для охраны электрических станций, водопровода, газового завода, казначейства и прочих учреждений. А вот это объявленьице мало читать — надо запомнить, Таня. — Профессор указал пальцем:

«От с. — петербургского генерал-губернатора и начальника с. — петербургского гарнизона

ИЗВЕЩЕНИЕ

— Знаменательные для нашей власти слова:

…при оказании же к тому со стороны толпы сопротивления — холостых залпов не давать и патронов не жалеть. Считаю долгом предупредить об этом население столицы.

Подписал:

Свиты его императорского величества

генерал-майор Трепов».

— Вон она, царская культура. Патронов не жалеть!

— Что же делать, Саша? — спрашивала мать. — Я ей советую оставаться дома, но, с другой стороны, я понимаю ее…

— Все-таки я не могу взять в толк, — пожимал плечами профессор, — как это в женской голове находят себе место такие вещи, как вооруженное восстание, свержение правительства, руководство революцией!

Он вздыхал. Но дымно-серая бородка его в эти дни была подстрижена аккуратней обычного, глаза смотрели пытливо и весело.

— Если не все мужчины об этом думают, то приходится нам, женщинам…

— Это камень не в мой ли огород?

— В профессоров бросают камнями только невежды, я все-таки кончила гимназию.

— Ах, как вы остроумны, доченька!

18 октября Таня вышла из дому утром. В этот день забастовали в Петербурге водопровод, извозчики, рестораны, кафе, закрылись все магазины.

Из Пскова вызвали пехотную дивизию. Ее гнали по шоссе форсированным маршем. Из Ревеля морем привезли шесть свежих батальонов пехоты.