На суше и на море - 1973

Дорога вся в колдобинах, ямах. Глубокие колеи полны пыли. Попадешь в них — словно взрыв: столб пыли мгновенно взметывается вверх. Одна рука на румпеле. Только успевай рулить, выбирать, где получше проскочить, куда свернуть, где сбрасывать скорость. Другой рукой управляешь парусом. Но рук явно не хватает.

От непрерывного скакания на колдобинах ослабло крепление румпеля. Надо останавливаться и подтягивать. Заодно и одеть штормовку от пыли. Бросаю шкоты. Круто поворачиваю к ветру. Яхта останавливается, но тут же под напором ветра начинает пятиться назад. Выпущенный на волю парус отчаянно хлопает. Обвязываю его вокруг мачты, а яхту закатываю колесом в колею: так надежнее…

Выхожу на пригорок. Над дорогой настоящая пылевая завеса. Порывы ветра гонят пыль густыми волнами. Они перекатываются через яхту, закрывая ее до половины мачты. Показались паруса. Один, второй… пятый проносится мимо. Скорость при порывах не менее пятидесяти километров в час. На такой-то дороге!

У небольшого подъема Петров чуть не налетает на яхту Володи Жукова. Резко поворачивает вправо, вылетает с дороги, становится боком к ветру и тут же задирает вверх колесо. Следующий порыв приподнимает яхту еще выше. Миша не успевает откренить ее, и из корпуса посыпались спальный мешок, фляжка с водой, инструменты, продукты. Вслед за вещами на земле оказывается и сам рулевой. Яхта опрокидывается, парус медленно, нехотя опускается на землю. К счастью, все окончилось благополучно, без ушибов и поломок. Правда, яхта распалась на составные части — корпус, перекладину с колесами, мачту с парусом. Они связаны друг с другом лишь тросами и стяжками. Но собрать из них яхту — дело десятка минут. Еще несколько минут на проверку крепления, укладку вещей, и снова вперед.

Это был единственный случай, когда у нас на ходу перевернулась яхта.

Ориентиров в здешних местах никаких. Но километрах в пятидесяти от нашего ночлега должен быть колодец, к сожалению соленый. Дорога должна подвести к нему. От колодца надо свернуть налево и, распрощавшись с Барсакельмесом, двинуться на Байчагыр.

Наконец яхта оказалась перед небольшой, но глубокой почти круглой долиной. Несколько дорог сбегает вниз с разных ее сторон, но все они сходятся в центре у колодца. Склоны долины круты. Спуск сильно размыт весенними ручьями. Да еще ветер сзади подгоняет. Резкими скачками, бросая яхту из стороны в сторону, съехал. Вот и колодец. Бетонные кольца ушли так глубоко в землю, что даже воды не видно. Желоб соединяет его с невысоким квадратным бассейном, тоже бетонированным. Бассейн должен, очевидно, заполняться насосом, а оттуда вода уже идет в колоды, поставленные рядом на землю. Но бассейн совсем сух, давно в нем не было воды.

Позади меня никого: все яхты прошли колодец и сейчас уже где-то далеко.

«Я добрался до колодца, — рассказывал потом Жуков, шедший впереди всех, — и остановился отдохнуть, подождать остальных, но тут подъехала невесть откуда взявшаяся грузовая машина. Выяснилось, что ее путь тоже через Байчагыр. Решили ехать вместе. Свернули влево. Ветер теперь дул сбоку, хороший. Не торопясь выбрались из долины. С пригорка оглянулся: паруса сзади, не так уже и далеко.

Обгоняю машину по обочине. А шофера заело: он — газу. Я тоже подобрал парус потуже и… снова впереди. На спидометре шестьдесят — семьдесят километров. Так мчались с переменным успехом с полчаса, а тут ветер стал стихать, и машина ушла.

Начались широкие такыры. Пошел галсами в лавировку. Снова быстро — кочки замелькали. Тут стемнело. Но иду вдоль дороги, знаю точно, что направление верное. Скоро огонь на мачте показался. Собаки залаяли. Приехал!»

V

Два дня прожили на Байчагыре, базе геофизиков, — пара вагончиков на колесах, довольно уютных, с водяным отоплением, электрическим светом. Вокруг землянки — склады. Вертолет раза два-три в неделю прилетает из Нукуса.

Отдохнули, отмылись. Отремонтировали яхты. Проклеили поломанные усы гиков, разошедшиеся полосы мачт. Наложили бандажи из стеклоткани, еще раз промазали сверху эпоксидным клеем. Подварили оси задних колес к накладкам на поперечинах: электросварка в этих местах не выдержала из-за сильных нагрузок на колеса.

Побывали в гостях у пастухов, чья юрта стояла невдалеке от базы. Попробовали айран из овечьего молока и шубат, приготовленный из верблюжьего молока с рисом. Айран и шубат — основная пища летом в пустыне, великолепно утоляют жажду и очень питательны.

А на следующий день ушли на яхтах на такыр. Чуть блестит под солнцем ровная, как асфальт, поверхность. Только трещины разбегаются в разные стороны, поэтому кажется, что такыр выложен плитами причудливой формы. Ходить по такыру — одно удовольствие. Правда, иногда так разгонишься, что сердце уходит в пятки.

Когда вся группа идет в одну сторону, яхты постоянно меняют положение относительно друг друга — то одна вырвется вперед, то другая. Кажется, что кто-то держит в руках невидимые нити и поочередно вытаскивает яхты из общей группы.

В небе загудел самолет. Летчик, соблазнившись невиданным зрелищем, свернул с курса и начал «облетывать» нас.