На суше и на море - 1981

— Увы, Адам, могу только частично удовлетворить твой интерес к истории. Запиши в дневнике: «Во время падения днем 9 марта 1934 года на высоте между 6800 и 6350 метрами». Для точности можешь добавить: «Во время одного из падений».

Врач категорически запрещает расспрашивать Кока и предписывает ему строгий режим отдыха в… течение одного дня. Даже помещает его в отдельную палатку. Кок лежит навзничь, руки забинтованы; они выглядят словно две большие белые куклы.

Мы свертываем свою деятельность в долине Релинчос. Оба Стефана едут верхом до Пунта-де-лас-Вакас, чтобы найти какой-нибудь попутный автомобиль, а мы в течение одного дня должны упаковать все имущество. Надо спешить!

Тем временем хорошая погода, которая благоприятствовала нашему спуску, кончилась. Начинается сильный ветер. Растрепанные оловянные тучи мчатся с невероятной скоростью, затягивают небо, спускаются все ниже и ниже, пока не покрывают долину. Делается темно, и начинает сыпаться острая снежная крупа. Ветер набирает мощь, его сумасшедшие удары так сильны, что заставляют даже тут, на дне глубокой долины, снизить и укрепить главную палатку. А что сейчас творится там, наверху?

На какое-то мгновение вихрь как бы свил тучи в один клубок, разорвал их, сделал окно и показал нам через него еще раз вершину Аконкагуа. Мы наблюдали поразительное зрелище: высоко над нами, освещенная ярким солнцем, горела, словно факел посреди туч, ледовая шапка. В сильный бинокль прекрасно прослеживался весь наш путь на вершину, виднелась даже черная черта верхней трещины, над краем которой провели мы с Коком нашу «самую прекрасную ночь». Сама вершина Аконкагуа чиста, тучи мчатся и разливаются по долине значительно ниже, но за пик зацепилось, беленькое облачко. Это собственное облако Отца Гор, рожденное непосредственно на его вершине. Оно представляет собой кристаллы льда, сорванные ураганом с верхнего ледника. Это знаменитый андийский viento bianco грозит издалека и показывает свою мощь, вывешивая единственное в своем роде «боевое знамя» на самой высокой вершине обеих Америк!

Адам отмечает удивительный скачок барометра, а потом записывает в дневник путешествия так много говорящие нам слова: «Выпало нам невероятное счастье: viento bianco опоздал на один день».

Непогода опоздала на день! Не хочется думать о том, что произошло бы, ударь viento bianco раньше, хотя бы вчера!..

Вершина Аконкагуа показалась на миг, как бы на прощание. Потом все закрыли темные тучи: Сгибаясь под ударами вихря, свертываем лагерь. Доктор, однако, не упускает случая еще раз измерить у нас давление крови, проверить работу сердца, а утром, прежде чем мы успели положить что-либо в рот, появился в образе Вампира, чтобы взять у нас кровь для своих опытов.

Идет густой снег. Вечером снежная буря безумствует. Здесь, на дне ущелья! Утром, стряхивая с мешков свежий снежный покров, укладываем их на приведенных из долины мулов. Наркевич держит забинтованные руки как можно выше. Видимо, в этом положении они меньше болят. Он так слаб, что не может держаться в седле. После краткого совещания с baqueanos находим простой выход: стремена мы связываем под брюхом мула. Один из нас постоянно едет рядом с Коком, поддерживая его.

Через два дня добираемся до Пунта-де-лас-Вакас, где Стефаны уже раздобыли автомобиль.

Вячеслав Пальман НА РЕКЕ ДА НА СУХОНЕ…

Очерк

Фото автора

1

Сухона — одна из самых красивых рек России. Она величава, таинственна, не очень многоводна. И полна неожиданностей.

Первые шестьдесят или семьдесят километров от истока она едва течет; падение воды не более сантиметра на километр, будто лежит вода, дремлет и раздумывает, куда бы отправиться… Решившись, она медленно продвигается на юго-восток, к низовьям. Потом вдруг убыстряет течение и следующие двести километров падает уже на семь метров. На последних двухстах семидесяти километрах до встречи с рекой Юг, против Великого Устюга, река успевает опуститься еще на сорок девять метров. Это уже быстрина!

Вот здесь река и показывает характер.

На крутой излучине Опока с высокими каменными берегами русло реки делается очень порожистым. Село на правом берегу так и называется — Порог; недалеко от него заводь — стоянка для судов перед испытанием. А затем Чермянинские борозды, над которыми вода вроде бы закипает; перекат Борона, где на небольшой глубине щерятся каменные зубья сланца, готовые изорвать даже железное днище судна; перекат Поползуха, само название которого более чем понятно, и, наконец, после крупной волны над гладкой лудой — волнистыми каменными плитами — можно вытереть пот со лба и пристать к берегу, где стоит село Выползово… Выползли, значит, не без юмора были наши предки!

Вот так, через пороги и перекаты, с посвистом, а то и ползком когда-то тащились ладьи первопроходцев по опасному мелководью, где особенно «сухо» случается летом, в разгар путешествий и судоходства, пока не выползали на более глубокое место, чтобы перевести, как говорится, дух.