На том стоим (СИ)

— Не входить без ясно выраженного разрешения, — прочитал он, хмыкнув.

Сириус приманил из коробки карточку с Годриком Гриффиндором и подсунул под дверь брата. Помнится, они с Регулусом чуть не передрались из-за этой карточки шесть лет назад. Мелочь. Какая же мелочь, но тогда она казалось такой важной для детей.

Спускаясь вниз, Сириус опять споткнулся — на этот раз о складку на ковре, выросшую на несколько дюймов выше пола, и звучно ударился лбом о настенный газовый рожок, который не разглядел в коридоре.

На втором этаже он завернул в зелёную гостиную, где на столике так заманчиво блестела квадратная бутылка замечательной виноградной настойки.

Блэк ступил на ковёр, отмечая про себя, что и здесь ничего не изменилось: всё зелёное, отдающее зловеще тёмными цветами лесной зелени и жадеита, слизеринское. И только бутылка светилась изнутри гриффиндорским бордовым тоном. Сириус плеснул в рюмку ароматного напитка и резким движением руки опрокинул содержимое себе в рот. В чём не откажешь его матери, так это во вкусе по отношению к дорогим напиткам.

Мягкое тепло разлилось по телу, разгоняя усталость и воспоминания последних дней, казавшихся бесконечными тяжёлых суток. Вот завтра всё будет иначе!

Завтра Джеймса выпишут из Мунго. Завтра Лили соберёт всех за столом в большом светлом доме, и её подруга Алиса испечёт огромный пирог. Завтра Ремус, такой болезненный после минувшего полнолуния, но такой родной, заглянет к ним всего на полчаса, но они все будут ужасно рады его видеть. Завтра Питер притащит Джиму метлу, о которой тот спрашивал каждый день. Всё это будет завтра…

Сириус поставил пустую рюмку на стол и огляделся.

Из-за пасмурного неба и тяжёлых тёмных портьер в гостиной стоял полумрак. Если дождь в этой части Лондона когда-нибудь прекратится, то в этом доме этого никто не заметит.

На стене, где висел дурацкий фамильный средневековый гобелен, что-то было не так.

Увидев перед собой несколько обугленных дыр на месте лиц «благородных и древнейших» Блэков, Сириус испытал даже не удивление, а сокрушительное разочарование, острыми когтями вонзившееся в сердце. Зачарованный гобелен чёрными глазницами сиротливо смотрел на отпрыска чистокровного рода. В голове у Сириуса пронеслись тысячи мыслей и невысказанных слов. Он вопрошающе уставился на бутылку с настойкой, точно она была причиной его видения.

Ногти впились в ладони.

Он перевёл взгляд с дыры на лицо брата.

Регулус на месте.

От этого в душе что-то перевернулось, и Сириус не мог понять — радоваться ему за Регулуса или огорчаться. С ним всё в порядке, это главное. Но червячок ревности вгрызся в Сириуса изнутри ещё сильнее, чем с Эванс.

Знакомое причмокивание донеслось до ушей, неприятно напоминая о том, что всё это не сон.

— А-а, — проскрежетал домовик. — Вернулся щенок. Неблагодарный сын моей хозяйки.

— И не думал! — рявкнул Сириус. — Где все?

Губы Кикимера дрогнули и расплылись в мерзенькой улыбочке.

— Если сын госпожи спрашивает о том, где сейчас хозяева… — занудел эльф.

— Об этом я и спрашиваю! Что ты там мямлишь? Говори быстрее!

— Госпожа Вальбурга и господин Орион вместе с юным хозяином сейчас в Гриммо-хаусе, — с неохотой ответил эльф, гневно подёргивая глазами.

— Ясно, — Сириус отвернулся, не желая больше смотреть на него. Даже находиться с этим существом в одной комнате противно, и Блэк направился к выходу, стараясь не глядеть на изуродованный гобелен. — И учти, ты меня не видел! Понял?

— Кикимер всё понял. Он не видел.

— И не слышал, — добавил Сириус. — Вообще, забудь, что я тут был. Никому не говори. И не намекай. Всё ясно тебе?

— Кикимер никогда не намекает, — оскорблённо пробормотал домовик.

— Конечно, — осклабился Сириус. — Сдашь: уши надеру, ещё больше на лопухи станут похожи!

А теперь бежать. Поскорее убраться из этого дома, из ненавистных давящих стен. Сириусу казалось, что за его спиной разрастается гниль, лезущая из дыр на гобелене. Она пытается схватить его за ноги, опутать и оставить здесь — в змеиной яме.

Он побежал ещё быстрее, перепрыгивая через ступени.

— Но если хозяйка спросит сама, — достиг его у самой двери сердитый желчный голос домового эльфа, — Кикимер врать не станет!

— Да наплевать! — крикнул Сириус и, не оглядываясь, выскочил из дома номер двенадцать, хлопнув дверью.

*

Стол, диван и кресла были сдвинуты с мест. Ни один луч лунного света не пробивался внутрь помещения через плотные парчовые шторы. В старых медных подсвечниках, оформленных в виде змеиных пастей, горели свечи, они мерцали как светляки в летней ночи, пытаясь разогнать мглу. Но тщетно. Задняя половина зала тонула во мраке.

Волшебники в чёрных наглухо застёгнутых мантиях собрались в центре гостиной дома Лестрейнджей, сливаясь с воцарившейся темнотой. Регулус стоял среди них, прислушиваясь к их шёпоту. Плотный капюшон скрывал его лицо, но Блэк прекрасно видел окружающих его людей.

Волдеморт сидел в кресле, взирая на собравшихся свысока. Кожа у него была неестественно бледная в отсвете пляшущих огней, а глаза казались красными.

Время близилось к полуночи.

Высокий холодный голос зазвенел в полной тишине.