На тонком лезвии клинка

– Ну, что я могу сказать, – девушка осторожно подбирала слова, чтобы не сорвалась любимая присказка про флаг в руки и барабан на шею. Если раньше она не очень понимала, как героини книг, попав в другой мир, начинали откровенно хамить героям, то сейчас, напротив, откровенно им сочувствовала. Да любая девушка из их команды давно бы послала брюнета в далекое пешее путешествие, не стесняясь в выражениях. Самой Наташе мешало воспитание. Но, еще немного, и она бы сорвалась. Сделав глубокий вдох, девушка медленно выдохнула. – Тебе завтра предстоит очень важная миссия. И, если вдруг что-то сорвется, я буду винить себя, что это из-за меня ты не смог полноценно к ней подготовиться. Ведь с тобой не будет брата, который прикрывает спину в бою. Поэтому я просто не могу позволить тебе потратить свое драгоценное время на что либо иное, чем проверка снаряжения и полноценный отдых. Вот когда ты вернешься, мы вернемся к этому разговору.

– Ты так за меня беспокоишься? – удивился мужчина.

– Ну да, – девушка постаралась улыбнуться как можно искреннее. – Все-таки сколько мы с тобой общаемся уже. Так что я буду за тебя волноваться, – а мысленно добавила, что исключительно из-за его миссии. И, если одного не в меру любвеобильного рыцаря на обратному пути сожрут, лично она сильно плакать не будет. Так, немного, для соблюдения приличий. Но не более.

– В таком случае, могу ли я просить у прекрасной дамы моего сердца какую-нибудь вещь, чтобы, глядя на нее, я мог думать о сиянии ее глаз, чистоте и благородстве?

– Боюсь, у меня нет ничего такого, что я могла бы подарить прекрасному рыцарю, – печально вздохнула девушка. – За тот недолгий срок, что я здесь, я не успела обзавестись ни расшитыми платочками, ни какими-либо украшениями.

– Жаль, – Джеймс непритворно вздохнул. – Придется мне довольствоваться образом прекрасной дамы, надеясь, что она будет приходить в мои сны каждую ночь.

Желательно в кошмарах, подумала девушка, мило улыбнувшись.

Если Наталья надеялась, что с отъездом Джеймса в ее жизни наступит хоть какое-то затишье, то она ошиблась. Ее гоняли по всему двору, заставляя запоминать планировку как открытой, так и крытой части. Девушка должна была уметь использовать преимущества переходов, лестниц, проемов. Сражаться ей приходилось не только против Ричарда и Джейка, любой свободный от службы мужчина мог взять оружие и присоединиться к мужчинам. Но, что было куда неприятнее, ее начали учить убивать. Разумеется, не на людях. Но теперь именно она должна была рубить головы курицам, чего раньше и помыслить не могла. А на все жалобы учителя пожимали плечами и продолжали гонять дальше и больше. В какой-то момент Наталья даже поймала себя на мысли, что, напади на нее пятерка вооруженных разбойников, ни один из них не ушел бы живым.

Но и этого было мало, Наталья должна была научиться ориентироваться в замке в любое время суток. А это оказалось не так просто. Если изначально девушка думала, что успела выучить большую часть переходов, то теперь перед ней открылись потайные ходы, коридоры, черные лестницы и переходы, которыми пользовались слуги. Привычное здание превратилось в лабиринт, где не хватало только Минотавра. Причем передвигаться она училась как при свете переносных фонарей, оставшихся от эпохи магии, так и в полной темноте, ориентируясь на незначительные выступы в стене и считая свои шаги.

Новые тренировки выматывали еще сильнее. Кроме того, Ричард решил, что историю и религию она освоила достаточно хорошо, и все свободное время теперь уходило на этикет. В какой-то момент девушке казалось, что всевозможные вилки, ложки, ножи, бокалы, разнообразные поклоны, тысячи мелочей окончательно перепутаются в ее голове. Когда можно сидеть в присутствии придворных, как вести себя рядом с принцессой, с кем она имеет право заговорить первой, от кого ждать обращения. Единственное, что радовало, в то время, когда она будет исполнять свои непосредственные обязанности телохранительницы, она имеет полное право забыть об этих правилах и обращаться ко всем так, как располагает ситуация. «Да хоть в дальнее эротическое путешествие пошли, – воспользовался ее же лексиконом Ричард, – никто и слова не скажет. Запомнят, однозначно, возможно потом припомнят, но противиться не станут, поскольку жизнь принцессы важнее».