На траверзе — Дакар

Около одиннадцати часов утра на горизонте показался один из Канарских островов. Это был Фуэртовентуро; он быстро приближался. «Успенский» прошел возле него всего в 10–12 милях. Остров был горист, конус одного из его потухших вулканов вздымался на высоту километра. Фуэртовентуро был сплошь покрыт густой роскошной зеленью. На высокой круче, обрывающейся к океану, примостился белый замок. Окруженный со всех сторон яркой зеленью, он выглядел очень романтично. Мы мысленно бросали с кручи взгляд на безбрежный простор океана и спешащие куда-то корабли. И припоминали все, что приходилось читать о Канарских островах раньше: о том, что здесь удивительно мягкий и ровный климат — один из лучших на земле, о том, что Канарские острова — родина чудесных птиц — канареек.

На смену Фуэртовентуро надвигался другой большой остров — Лансароте. Он был так же романтичен и красив. В одной из книг профессора И. И. Пузанова я прочитал, что здесь в 1866 г. работал вместе со знаменитым биологом Эрнстом Геккелем тогда еще молодой наш замечательный путешественник Миклухо-Маклай.

Корабль неудержимо увлекал нас на север.

6 октября. Выйдя из-под прикрытия Канарских островов, «Успенский» испытал на себе воздействие гигантской мертвой зыби, которая катила свои громадные ультрамариновые валы с северо-запада. По вздыбившемуся океану гуляли водяные горы. Палуба уходила из-под ног. Казалось, что кто-то хватает тебя за плечи и старается опрокинуть. Через несколько мгновений тело что есть силы бросало вперед. Медленно и плавно взбирался «Успенский» на волну, а потом так же медленно нырял в бездну. По столу в салоне ездила посуда. Переворачивались и падали на пол кастрюли. Скрипели и хлопали двери. Чтобы усидеть в кресле и удержать его на месте, нужно было крепко упереться в пол ногами, а руками держаться за край стола.

Вечером зыбь стала еще сильней. Отдали команду задраить иллюминаторы, так как вода начала перехлестывать через палубу. Еще до захода солнца справа по носу проступил африканский берег. Вдали синели горы Атласа. Хотя горы были далеко, отчетливо виднелись их высокие остроконечные вершины. Некоторые из них вздымались на высоту в три-четыре тысячи метров. Волнующийся океан и синие горы Африки — это было очень красиво.

7 октября. Наступил последний день в океане. За ночь зыбь еще усилилась. Когда «Успенский» накренялся, волны вздымались выше палубы, и казалось, что вот-вот они накроют корабль. Но судно ловко взбиралось на волну, и тогда внизу разверзалась бездна.

Ярко светило солнце. «Успенский» шел мимо берегов Марокко. В 10 часов утра огромный город встал вдали, а в 12 часов мы прошли траверз Касабланки. На берегу возвышался лес многоэтажных зданий. Город раскинулся на многие километры. Море крыш уходило вдаль. Виднелись очертания громадного порта. Ближе к окраинам дымились трубы заводов.

Через несколько часов впереди показался Рабат — столица Марокко. Этот город значительно меньше Касабланки, но зато и значительно старше — он основан еще в XII веке. Рабат красиво раскинулся на пологом склоне. Среди двух-трехэтажных зданий выделялись мечети.

День угасал. Закат был по-своему красив, но это были лишь бледные отблески того, что мы видели у Дакара. Уже два дня снова наблюдались сумерки, от которых мы отвыкли в тропиках. По-прежнему было тепло. Вечер прошел в лихорадочной стирке и глажке. — команда готовилась к Гибралтару.

Со всех сторон нас окружала масса огней. Это были промысловые суда. Чувствовалось приближение Европы. Океан заметно успокоился. В небе застыл лунный серп. От него по воде бежала размытая дорожка. Долго я всматривался в темную гладь океана. Завтра я уже не увижу его. Хотелось навсегда запомнить этот час.

8 октября. Еще вчера вечером капитан послал в Гибралтар извещение о времени прибытия «Успенского» в порт, но из-за густого тумана «Успенский» запаздывал часа на два. Всю ночь воздух сотрясали гудки. При почти полном отсутствии видимости «Успенский» вошел в Гибралтарский пролив. К утру туман рассеялся.

Прошлый раз мы проходили Гибралтарский пролив в темноте. Тем более сейчас хотелось увидеть эту оживленную дорогу, соединяющую Атлантический океан со Средиземным морем.

Я поднялся часов в пять утра. «Успенский» шел по проливу. Еще было темно, и контуры пролива очерчивались огнями многочисленных маяков. Справа ярко горели огни большого города. Это был Танжер. Трудно было что-нибудь разглядеть на берегу. Навстречу «Успенскому» проплывали громадные корабли. Забрезжил рассвет. Из темноты выступили горы Испании. Сырость пробирала до костей. Над проливом клубились низкие дождевые тучи. Со стороны Средиземного моря дул ветер силой в 4–5 баллов. Пролив был покрыт барашками.

Миновали самую южную оконечность Пиренейского полуострова — мыс Марокки. Здесь расположен испанский город Тарифа. Было уже достаточно светло, чтобы рассмотреть его белые красивые дома. Вскоре показался большой испанский город Алхесирас. А за ним выросла каменная громада. Мы приближались к Гибралтару.