На третий взгляд, или Написанному верить!

С Игорёшиным карманным фонариком и моим светящимся мобильником мы обегали и осмотрели всё вокруг. Невероятно, но факт: дорога и спереди, и сзади машины оказалась абсолютно пустой, не считая нескольких окурков и смятой банки из-под пепси. Игорёша то ли от страха, то ли от возмущения онемел и только беспорядочно размахивал руками, выпучив на меня остекленевшие глаза. Да… Испытание не для спеца по многоножкам…

Наконец его благополучно прорвало, как лопнувшую канализационную трубу:

–– Ты же могла нас всех угробить! Кто же хватается за руль?! Что там тебе могло померещиться, если ты сегодня не пила?!

Мне не оставалось ничего другого, как только оправдываться, тупо стоя на своём:

–– Я же видела! Я отчётливо видела!

–– Что конкретно ты видела?

–– Тень. Это было живое существо.

–– И где же оно теперь?

–– Ты не мог не почувствовать удар!

–– И где же след от этого мифического удара? – с ядовитой иронией поинтересовался Игорёша.

–– Да вот же вмятина! Взгляни на крыло!

Теперь это было не голословное утверждение, а подкреплённое неопровержимой уликой, которую невозможно было игнорировать. На Игорёшу опять (весьма кстати) «напал молчун».

Я решила незамедлительно вернуть ему полученную от него ощутимую порцию яда:

–– И как ты объяснишь происхождение этой вмятины?

Мой вопрос, как и предполагалось, остался без ответа.

Игорёша провёл рукой по крылу и пожал плечами:

–– Я готов внимательно выслушать и принять к рассмотрению твою версию. Она у тебя есть?

Моя версия была самой простой, логичной, исчерпывающей, а главное – не требующей никаких доказательств:

–– Мы всё-таки с кем-то или чем-то столкнулись.

–– Если ты не забыла… мы же всё осмотрели своими собственными глазами…

–– Я помню: твоими близорукими и моими дальнозоркими. Но разве сегодняшний день не убедил тебя в том, не всё увиденное собственными глазами поддаётся объяснению?

–– Ну конечно, третий глаз Бориса Михайловича был бы весьма кстати.

За всеми спорами, в которых так и не родилась истина, мы совершенно забыли о нашей старушке.

Заглянув в машину, Игорёша собирался сказать ей что-то извинительно-оправдательное, но сумел выдавить только невразумительное «Глафи-и-и». На том самом месте, где несколько минут назад сморщенной вишенкой невесомо сидела хрупкая Глафира Тихоновна, теперь тяжёлым спелым арбузом царственно восседала, продавив сиденье, цветущая особа с округлым лицом и пышными формами кустодиевской купчихи.

–– Что вы здесь делаете? – пролепетал Игорёша, как только вновь обрёл дар речи.

–– Сижу, – не удостоив его взглядом, выразительно проговорила особа волнующим грудным контральто.

–– А где Глафира Тихоновна?

–– А я, по-вашему, кто? – оскорблённо покраснела та, сурово сдвинув брови и гневно сверкнув карими глазами.

Игорёша, состроив жалкое подобие улыбки, неопределённо хмыкнул:

–– Хотелось бы знать.

–– То-то, – строго покачала головой «купчиха».

Игорёша беспомощно взглянул на меня:

–– И что же мне делать?

–– Ехать, разумеется.

–– И не задавать риторических вопросов, – добавила обладательница грудного контральто.

–– А вам куда? – окончательно сдался Игорёша.

–– В «Погонялово». Куда же ещё?! – рассерженно бросила та, отвернувшись к окну.

А я думала, что пронесло. Вот они, подарочки от Бориса Михайловича! А всё Игорёша! И зачем нужно было называть его иллюзионистом-мистификатором? Получай теперь пиццу для размышлений! Меня-то этим не проймёшь: кой-какой опыт имеется, а Игорёше с его железобетонным упрямством придётся попариться, чтобы приобрести собственный. Это только начало!

Я краем глаза глянула на его расстроенно-растерянный профиль. Уставившись на освещаемую фарами дорогу, он что-то беззвучно бормотал себе под нос. Мой муж, кажется, нашёл подходящего собеседника, который был готов слушать его бесконечно, заранее соглашаясь с каждым его словом.

А вот и увлекательное продолжение! Прямо у обочины дороги с ведром в руке стоял сухопарый верзила в белом приталенном пиджаке и франтоватой широкополой шляпе. Свободной рукой он делал беспорядочные взмахи, пытаясь привлечь наше внимание. Игорёша притормозил, остановившись в метрах двадцати от верзилы, и высунулся из окна:

–– Вам куда?

–– В Погореловку. Довезёте?

–– А что в ведре?

–– Кролики.

–– Приятная компания, – кисло пошутил Игорёша. – Что ж, вливайтесь в наш малочисленный социум.

Верзила, бормоча слова благодарности и громыхая ведром, благополучно втиснулся на заднее сиденье. Усевшись и пристроив ведро на коленях, он с детским любопытством уставился на свою соседку:

–– Глафира Тихоновна?

–– Может, тебе и остальные анкетные данные перечислить? – свирепо огрызнулась «купчиха».

–– А я ни на чём не настаиваю, – испуганно пролепетал верзила. – Могу стать слепоглухонемым, если потребуется.

–– То-то, – сразу успокоилась та.

–– Крутая бабёнка, – шепнул мне Игорёша, округлив глаза.

–– С вами, мужиками, по-другому нельзя. Вы нас либо боитесь, либо тираните, – вмешалась в наш интимный диалог «купчиха».

–– А вы предпочитаете, чтобы вас боялись? – деловито уточнил Игорёша.

–– Я предпочитаю, чтоб меня не тиранили, – отрезала та.