На углу Вселенной

Он вспомнил, что говорила Джоселин на лекции, рассказывая о том, как она в первый раз приняла сигнал от пульсара: «Если это было сообщение от инопланетного разума, они пользовались чертовски глупыми техническими приёмами. Сигнал был амплитудно-модулированным. Но амплитуда сигнала часто модулируется от природных, естественных причин. Если посылать сигнал на несколько световых лет, лучше пользоваться частотной модуляцией – это сделает более очевидным его искусственное происхождение».

– Нет. Ты думаешь, что?..

– Давай-ка сначала прогоним запись через конвертер частоты. Так, чтобы на выходе получить звуковой диапазон.

Андрей с удивлением посмотрел на Романа, но ничего не сказал и занялся приготовлениями.

– Готово!

Роман надел наушники и приготовился к прослушиванию…

*      *      *

Сколько времени они здесь висели? Никакой посторонний наблюдатель не мог бы в точности сказать. Время для них не имело никакого значения. Вернее, у каждого из них было свое время. Измерялось оно не секундами, годами или миллионолетиями, а идеями, замыслами и творениями. Некоторые шары висели здесь с момента Большого взрыва…

Но вот шары заволновались, почувствовав гравитационную рябь от приближающегося снаряда. Наконец-то! Сейчас они станут наблюдаемыми объектами и смогут воплотиться в новом мире. Сколько времени прошло, пока они ждали этого момента! Так скучно существовать, когда на тебя никто не смотрит. То ли дело – в присутствии кого-то, кто за тобой наблюдает. Можно взлететь в небеса, или рассыпаться на кучу мелких брызг, или растянуться в узкую нить, или… да мало ли что придёт в голову наблюдателю! Каждый из них волен поступить со своей хрустальной мечтой… то есть со своим мечтальным хрустом, как ему заблагорассудится.

Корабль с треском прорвался сквозь ткань пространства-времени в виртуальную среду, в которой шары, как новогодние игрушки, плавали на границе между явью и навью. Переливающиеся всеми цветами радуги сферы стали ментально прощупывать пришельцев, заключённых внутри летательного аппарата. Невидимые лучи проникали внутрь странников, сканировали их органы чувств и восприятия. Следовало составить полную картину предпочтений наблюдателя, определить количество акцепторов в рабочем состоянии, выяснить, с каким из наблюдателей удастся установить наилучший ментальный, визуальный или чувственный контакт. Дальнейшее – дело техники. Шары знали, как воздействовать на наблюдателя, чтобы стимулировать его активность и фантазию. А когда начинает работать воображение, остаётся только расслабиться и ждать, когда включится обратная связь. Все места в космолёте заполнены, значит, каждому шару полагается свой наблюдатель, со своим воображением, со своим миром фантазии. И что самое замечательное – среди гостей были совсем юные особи, а они так любят выдумывать!

– Ух ты! Какая красивая блестящая игрушка! – один из молодых наблюдателей как зачарованный глядел на шар, склонившийся к окну обозрения. – Чур это мой!

Шар вспыхнул от радости и потянулся к восторженному почитателю всеми своими импульсами и невидимыми лучами. Восхищённый отрок оказался внутри светлого сияния и замер там, как в коконе. Внутри шара стали происходить удивительные метаморфозы: возникали и рушились высокие башни, рыбы лазали на деревья, над океаном летали слоны и гиппопотамы, молнии били в вершины гор, из которых потом начинали струиться горячие фонтаны кипящей лавы. Обитаемые планеты, бесплодные миры, взрывающиеся сверхновые и оставшиеся после них нейтронные звёзды и чёрные дыры – плоды воображения молодого Странника были неисчерпаемы. Он не заботился о том, чтобы дать имена всем этим объектам. Разве это было важно? Главное – от симбиоза шара и детского творчества рождалось всё многообразие новой вселенной.

Но всё это было только для них двоих – для шара, выбравшего себе созерцателя, и для наблюдателя, выбравшего шар своим мечтальным хрустом. Кто из них кого выбрал первый? Как это можно было узнать? Да и надо ли? Они понравились друг другу, и теперь созерцатель творил свою вселенную, а хруст с удовольствием подчинялся ему.