На веки вечные

Противника до батальона. Его огневые средства сосредоточены на южной окраине, я захожу с севера! — доложил Красноцветов комбату по рации.

Вскоре к Болоту подошли и остальные танки.

На рассвете бой за село кончился. Все время сидев­ший за башней проводник снял с головы шапчонку, вытер ею лоб, хотя было холодно.

Ну и храбрый же ты, дедушка! — похвалил его лейтенант.

Мне, сынок, перед тобою оробелым быть негоже. Пули-то одинако ищут и тебя и меня. Ты не хоронишь­ся, а почему я должон сплоховать?

Я заметил, — с хитроватой улыбкой проговорил Красноцветов,— тут вроде кто-то крестился?

Я и крестился,— сказал Авдеич. — Просил бога, чтобы ваши снаряды да пули попадали куда надобно.

Ну и как — услышал бог твою просьбу?

А вот этого я не узрел. Глаза мои были закры­тые...

Танкисты двинулись дальше, к Боркам. По пути им встретилась заболоченная пойма. Фашисты, видимо, по­лагали, что русские танки тут не пройдут. Но опытные механики-водители (а молодых на этом участке заме­нили техники) преодолели и это препятствие. Уничтожив огнем и гусеницами пехоту на окраине Борок, танки ворвались в деревню и, преследуя остатки вражеских подразделений, вышли на дорогу, ведущую к станции Горшечная. Вся она оказалась забита брошенными кон­ными повозками, автомашинами. Танкистам ничего не оставалось, как опрокидывать их с дороги.

Вперед снова вырвалась группа машин под коман­дованием Красноцветова. Прошли несколько километ­ров, и лейтенант увидел вдали строения, за ними дымили паровозы.

Вижу Горшечную! — доложил Красноцветов по> рации комбату.

До подхода основных сил в бой не вступать, — приказал капитан Гладченко.

Его батальон двигался в Горшечную. Параллельно ему, через Богороцкое, туда же направлялся и 149-й тан­ковый батальон Григорьяна.

Начали появляться вражеские самолеты. Едва скры­лись пикировавшие на танки два «мессершмитта», как между облаками замелькали с десяток «юнкерсов». Через несколько секунд от разрывов бомб поднялась снежная буря. Однако ни бойцы, ни танки не по­страдали.

Заправляетесь, лейтенант? — послышался раздра­женный голос полковника Овчаренко. Он стоял возле танка Красноцветова какой-то взъерошенный, без го­ловного убора, весь в снегу, с поднятым воротником полушубка.

Пробило запасной бак с горючим, остатки сли­ваем в основной,— доложил Красноцветов.

Машина исправна?

Так точно.

А моя застряла, да так, что... — комбриг махнул рукой и повернулся в сторону своего танка.

Перед его машиной разорвалась бомба крупного ка­либра, и танк лобовой частью уткнулся в край глубокой воронки.

Товарищ полковник, вот, в сугробе отыскал, возь­мите! — Подбежавший лейтенант Евгений Кузнецов по­дал комбригу его танкошлем.

Спасибо, сынок,— поблагодарил Овчаренко и, на­правившись к танку Красноцветова, бросил Кузнецову на ходу: — Попытайтесь вырваться. Не получится — ждите помощи. А я — в Горшечную.

Машина Кузнецова застряла в километре от желез­ной дороги, по которой из Горшечной в сторону Старого Оскола шел состав за составом.

Эх, повесил бы я на них собаку, да пушка вре­залась в землю,—сокрушался лейтенант.

— Загораем? — услышал он знакомый голос

Кузнецов оглянулся. Это подъехал зампотех роты Николай Каток. Вместе принялись выручать машину, но безуспешно. Наоборот, она села еще глубже, но зато орудие приняло горизонтальное положение. Для лейте­нанта Кузнецова это было главным.

Вот на горизонте справа появились черная тачка и дымок.

Женя, долбани-ка, кажись, дымит паровоз. А я тебе подкорректирую, — сказал Каток.

Подождали, пока поезд подойдет ближе. Сделали два выстрела — недолет. Третий снаряд угодил в точку. Паровоз окутался густым паром, и состав остановился.

До рассвета Кузнецов задержал таким образом не­сколько составов.

А в это время наши танки подошли вплотную к Гор­шечной.

Капитан Гладченко отдал распоряжения:

Роте Белова выйти в район кирпичного завода, Матлашевскому —атаковать железнодорожную станцию, Грищенко — ударить на правом фланге!

Быстро сгущались сумерки. Танки с ходу ворвались в Горшечную. Лейтенант Александр Белов, выбив гит­леровцев с территории завода, повел роту в сторону Бе­резки, куда только что прошла вражеская колонна.

В тяжелом положении оказалась рота лейтенанта Георгия Матлашевского.

Почему задерживаешь захват станции? — запро­сил у него комбат.

Не дают ходу противотанковые орудия! — после­довал ответ.

Илларион, поезжай, разберись,— велел Гладчен­ко своему заместителю по политчасти Феоктистову.

Оказалось, что кроме противотанковых станция при­крывалась еще и несколькими дальнобойными орудиями. Гитлеровцы старались не подпустить наши подразделе­ния даже близко к станции, чтобы успеть беспрепят­ственно отправить железнодорожные составы.

Чем они загружены? — спросил комбат у зампо­лита, находившегося уже в роте Матлашевского.

Цистерны с бензином,— доложил Феоктистов.

По ним не стрелять,— предупредил Гладченко,— иначе сожжем поселок!

Командир взвода лейтенант Николай Журавель пер­вым ворвался со своим танком на стаедш. И гут же

командир башни сержант Меркулов громко крикнул:

За сугробами — орудия!