На весах греха. Часть 2

Дома он застал Елицу и незнакомую девушку с большими, пристально-зоркими глазами. Дочь покраснела от неожиданности, но взяла себя в руки и представила Мину. Теодор же обрадовался присутствию постороннего человека, благодаря которому разговор откладывался. Девушки вскипятили чай, все трое сели за стол, Теодор стал расспрашивать Елицу о случившемся несчастье: почему этот человек начал стрелять в безвинных людей, неужто он был настолько пьян или кто-нибудь его разозлил? Елица ничего не знала о давнем столкновении Еньо и Нягола в той же самой пивной, о том, что Еньо грозил дяде, не знала она и подробностей ссоры между Еньо и Грозданом, но из разговоров Мальо с Иванкой поняла, что случилось все не по пьянке. Как могла, она объяснила все это отцу.

— Но это же патология! — воскликнул Теодор.

— Общественная, — неожиданно заметила Мина.

На него произвела впечатление уверенность, с которой она произнесла это слово. По-видимому, эта девушка знает себе цену. Он спросил:

— Вы так считаете?

— По-моему, нужен общественный суд. Вы согласны?

Она знает обо мне, мелькнула в голове нелепая мысль, но он тут же ее отбросил.

— Согласен.

— Значит, мы единомышленники, — сказала Мина, мельком глянув на Елицу.

Если бы Теодор поймал этот взгляд, он наверняка уверился бы в своем предположении, но он его не заметил.

— Вы тоже изучаете философию? — спросил наугад.

— Я актриса. Играю роли инженю прошлого века.

— Да, понимаю, — неуверенно отозвался Теодор — Такие у нас времена.

«У твоего отца не все дома», — взглядом сказал Мина Елице.

Под вечер из села пришли Мальо с Иванкой, на груженные продуктами. Увидев Теодора, они засуетились: Елица успела их предупредить, чтобы они Не проговорились о ее припадке. Обменялись обычными вопросами, осведомились о здоровье, и Иванка начала:

— Страшное дело вышло с Няголом, Тео, черное дело. Еньо-то чуть не поубивал всех подряд!

— Мне рассказывали, Иванка. Просто не верится.

— Мы с Няголом за одним столом сидели, — сказал Мальо.

— Что же это он, нарочно?

— Сказать, чтобы нарочно, так нет. Как бы тебе растолковать… Ведь этот убийца, Еньо, значит, сто палок получил в полиции, а вот после победы спился. Сам он из себя был тощий, тщедушный, к тому же безбородый, женщины и не нюхал, вот и закрутил любовь с властью да с выпивкой.

— Ох и лют же был, — добавил Мальо, — на глаза не попадайся.

— Значит, он случайно напал на Нягола?

— Небось случайно, конечно! Они друг друга и знать не знают!

— Да нет, знают, — поправил жену Мальо.

— Ну что с того, что знают, кабы не пошли вы в пивную, ничего бы и не было. Сейчас Нягол сидел бы тут живой и здоровый!

— Невероятно! — моргал глазами Теодор.

— Да он бы и не палил в него, так ведь Нягол-то возьми и встань, чтобы его схватить, — пояснил Мальо. — Мы залегли на полу, а Нягол поднялся, чтобы зайти ему в спину…

— Знать, так было писано! — взволновалась Иванка.

Вошел Иван, братья обнялись и замерли.

К Няголу повалили посетители. Первым заглянул Гроздан. Он отделался легким ранением, но тоже получил осложнения и довольно долго пробыл вбольнице. Когда его выписали, к Няголу еще не пускали, Гроздан уехал в село и только сегодня выпросил короткое свидание.

Много повидал Гроздан на своем веку, но и он опешил при виде больного. Обуреваемый сомнениями, выдюжит ли этот человек, он несмело подошел к койке…

Нягол долго смотрел на него, пока наконец не узнал.

— Здорово, бай Нягол, — тихо сказал Гроздан, неожиданно прибавив к его имени почтительное «бай».

— Садись, Гроздан, — пошевелил губами Нягол.

— Садиться не буду, я только заглянул повидаться. Ну, как ты?

— Как видишь. Садись же.

— Ну и ну, — переступил с ноги на ногу Гроздан.

— Ведь как гром средь ясного неба, черт бы его побрал!

— Как остальные?

— Поправляются.

— А ты? — оглядел его Нягол.

— Я-то легче всех отделался… Слушай, говорят, у тебя тут строгая диета. Когда тебя выпишут, знай ни в какую Софию ты не поедешь. Заберу тебя в село до осени, до зимы — покуда душе твоей угодно.

Нягол улыбнулся.

— Кроме шуток, мы так решили. Тогда мы с тобой на такую диету сядем, что никакие весы не выдержат!

— Обязательно, Гроздан!

— Ты мужик двужильный, потерпи еще немного, пока перевал не одолеешь, о другом не думай, уж мы обо всем позаботимся. Сегодня я сказал нашему партсекретарю: нужно выгнать Еньо из партии, посмертно, чтобы надолго запомнилось!

Нягол слушал, словно издалека.

— А он говорит, что нет такого параграфа. Нет, так будет!

В дверях появилась сестра, и Гроздан коснулся руки Нягола:

— Выгоняют, бай Нягол. Смотри у меня: здоровье и только здоровье! Чтобы на следующей неделе уже был на ногах. Ну, пока!

И он вышел, не затворив за собой дверь.

Нягол опустил веки. Так было легче. Гроздан — прямо местного масштаба Стамболийский, только усов не хватает.

Вошла сестра, спросила, как он себя чувствует, не устал ли, потому что снаружи ждут писатели. Нягол удивился: какие писатели? Из Софии, главврач разрешил им зайти, но не надолго. Нягол кивнул и тут же услыхал голос Грашева:

— Ну-ка поглядим, кто тут лежит, не желает встречать гостей?