На Волховском и Карельском фронтах. Дневники лейтенанта. 1941–1944 гг.

– Я вам не подчиняюсь, – лениво процедил он сквозь зубы, – у меня свое начальство. А вы вон разведчиками командуйте.

Я оторопел. Что делать?! Радисты, действительно, не подчинялись мне, а Соколов к тому же только что сменился с дежурства, отсидев у аппарата более полусуток. Нужно принимать решение, и принимать незамедлительно. От того, как я теперь поступлю, будет зависеть мой дальнейший авторитет командира и моя власть над людьми.

– Встань, сволочь! – заорал я не своим голосом. Рука выхватила наган, щелкнул курок. – В штрафную захотел?! Я тебе устрою.

Едва эти слова сорвались с моего языка, как увидел я разведчиков во главе со старшиной Шафигулиным, выходивших из-за изгиба траншеи. Услышав угрозу, разведчики остановились в недоумении. Подобного оборота не ожидал и сам Соколов. Разинув рот от удивления, он тупо уставился на меня своими немигающими темно-рыжими глазами. Нервы его не выдержали, он вскочил, схватил конверт и опрометью бросился по траншее в направлении тыла. Прихрамывая на раненую ногу, я вышел к разведчикам:

– Вы где шляетесь? Отвечайте, где вы шлялись, я вас спрашиваю?

Гнев буквально душил меня и выплескивался бессвязными эмоциональными выкриками. Это дало свой результат. Солдаты смешались, не понимая, в чем дело.

– Мы, товарищ лейтенант… – начал было Шафигулин.

– Что «товарищ лейтенант»? Что? Ну, что? Отвечай.

– Мы ночью блиндаж кончали, – выпалил наконец Шафигулин.

– Какое мне дело до того, что вы там кончали. Вы разведчики, и вы просрали сегодня пушку на прямой наводке. Подбито наше орудие, погибла прислуга, подбит наш танк. Кто был дежурным наблюдателем?

Солдаты молчали. Я знал: ответа не будет, потому что ночью не было никаких наблюдателей. Но я не отступал.

– Я спрашиваю: кто был наблюдателем?! Молчите?! В штрафную захотели, мерзавцы?

В стволе нагана был патрон, и курок оставался на взводе. Револьвер необходимо было разрядить, и я выстрелил в землю. Все вздрогнули и как-то облегченно вздохнули. Командир полка продолжал писать свои бумаги, как будто ничего тут и не происходило.

Надвигались мутно-мрачные сумерки. По небу ползли низкие тучи, обрушивая на землю вихри мокрого снега. Снег тотчас таял, и глинистая почва не желала более впитывать излишек воды. Подходил к концу первый день моего пребывания в должности старшего офицера разведки полка.

Из тылов пришел запыхавшийся солдат с термосом за плечами. Управленцы загремели котелками, ложками и стали готовиться к ужину.

– А мы, с вашим Шиловым, товарищ майор, под минометную профилактику угодили, – смеется солдат, принесший термос.

Шилов – вестовой командира полка – разбитной, нахальный и хулиганистый ленинградец. По заведенному во времена Тивзадзе порядку, командиру полка готовили отдельно. А так как Шаблий, в противоположность Тивзадзе, постоянно находился на нп, то Шилову приходилось таскать котелки с супом и кашей на передовую. Пища, естественно, остывала, расплескивалась, и в нее попадал сор.

– Сегодня, товарищ майор, вам, видать, придется от нашего котла довольствоваться. Шилов вашу кашу теперь по зернышку в канаве собирает.

В дверях блиндажа появляется возбужденный Шилов, в руках у него котелки, в которые с интересом заглядывают солдаты.

– Ты сейчас же вернешься назад, – отчеканивая каждое слово, говорит Шаблий, – и наденешь этот котелок повару на голову, чтобы он лучше думал о том, каким образом отправлять пищу на передовую.

Шилов ушел, и солдаты знали, что он выполнит приказ командира полка буквально, добавив кое-что от себя.

В сопровождении чертежника Сережи Попова пришел на НП капитан Коваленко. Он проинформировал нас о положении в дивизионах и тылах и разложил на столе ворох оперативных документов. Спать сегодня не придется – это ясно.

На утро назначено наступление 1069-го стрелкового полка. И нам предстоит поддерживать его огнем всех наших батарей. Коваленко, я и Серега Попов садимся за оформление документов на артиллерийское наступление. Пришел Герасимов и доложил о том, что телефонная связь в порядке и работает по всем направлениям. Командир полка ведет непрестанные переговоры то с командирами дивизионов, то с командиром стрелкового полка, то с начальником штаба Гречкиным. Иногда он просит радиста сдублировать связь. Информативная осведомленность – это один из главных залогов боевого успеха. Заснуть удалось лишь под утро. Мне, как раненому, уступили один из топчанов, остальные дремали сидя.

О господи! Каким же насыщенным событиями оказался этот первый день пребывания моего в такой серьезной и ответственной должности, выдержу ли я силу такого физического, интеллектуального и эмоционально-духовного напряжения?!

13 апреля. Серый, мозглый, туманный рассвет не предвещал хорошей погоды. Сверху сыпалась изморось. Земля обильно наводопела, стала осклизлой и липкой. В передовых траншеях по колено воды.

– Как по такой земле наступать-то, – слышу я разговоры солдат, – по ней и так-то ходить трудно. Ноги то вязнут, то едут.

– Одно слово, число-то тринадцатое, несчастное. Не жди удачи.