На Волховском и Карельском фронтах. Дневники лейтенанта. 1941–1944 гг.

Наша неожиданная встреча была радостной для нас обоих. Генка с удивлением смотрел на меня, а потом сказал, что его рота идет занимать рубеж для наступления как раз в районе железнодорожной станции Сомме.

– Мне нужно связаться с командиром вашего полка, – сказал я, – выяснить кое-какие детали взаимодействия. Где его найти?

– Посмотри, вон машины стоят – возможно, там.

Мы обменялись рукопожатиями, и я пошел отыскивать майора Сидоренко.

Освободился я часа через два. Наш полк занимал боевой порядок. Майор Шаблий прибыл на НП в сопровождении Герасимова и Федорова. А я под предлогом того, что мне нужно проконтролировать батарейные НП, отправился искать роту Генки Рудякова. Пробираясь по наскоро отрытым траншеям, я довольно быстро натолкнулся на солдат его роты.

– Где командир роты? – спрашиваю я. – Лейтенант Рудяков?

– Убит! – сплевывая огрызок цигарки, нехотя отвечает солдат.

– Когда?

– Поди, минут двадцать назад.

– Как?

– Вон там. Прямое попадание в траншею.

Смерть! Боже мой! – думал я. Генка убит! Убит двадцать минут назад! И я тут же написал короткую открытку своей двоюродной сестре Тане, в которой сообщал о своей встрече с Генкой Рудяковым и о том, что он убит. Таня была подругой его старшей сестры, и я просил ее поаккуратнее известить родных о случившемся.

Прошло более тридцати лет. Я стоял на автобусной остановке у метро «Юго-Западная». Впереди меня ждал транспорта плотный, сутулый интеллигент в картузе из серого каракуля. Сзади и немного сбоку мне виден был его большой горбатый нос. Однако более всего поразили меня ноги интеллигента – удивительно знакомая косолапость и ботинки, стоптанные каблуками внутрь. Обойдя кругом, я заглянул ему в лицо.

– Простите, – говорит мне интеллигент с улыбкой так хорошо знакомого мне саркастически искривленного рта, – вас что-то во мне интересует. Да?

– Интересует. Безусловно, интересует, – отвечаю я ему в тон, – и прежде всего, как это ты вывернулся с того света в траншее под Сомме?

– Андрей! – вскрикнул интеллигент. – Неужели ты?! Тебя, брат, не узнаешь. Ну и наделал же ты тогда переполоху своим письмом!

– Так что с тобой было-то?!

Все очень просто. Пока мы ждали автобуса, он рассказал мне давнюю историю своего ранения.

– Траншея, где мы сидели, имела перпендикулярный отвод в тыл. Нас было трое. Снаряд врезал в основную траншею, и те двое, очевидно, погибли, а меня отбросило в отвод и ранило. Пока те, что были в основной траншее, соображали, меня по отводу оттащили, перевязали и отправили в госпиталь. А когда те пришли в себя, вероятно, решили, что было прямое попадание, раз меня нет.

Мы договорились о встрече, благо жили теперь недалеко. Но свидеться вновь мне пришлось на его похоронах. Через несколько дней мне позвонили и сказали, что Генка Рудяков умер от инфаркта…

А тогда, 19 июня 1944 года, узнав о смерти своего товарища детства, я возвращался на НП полка. Близилось время штурма железнодорожной станции Сомме, и некогда тут предаваться мрачному настроению.

После мощного пятнадцатиминутного огневого налета всем составом нашего полка и полковой артиллерии стрелковые батальоны 1078-го поднялись в атаку и довольно-таки быстро выбили финнов из станционного поселка Сомме. По поведению противника было ясно, что здесь, на этих рубежах, финны не станут оказывать сильного сопротивления, что оборона станции – это не что иное, как разведка боем наступающего противника, что основной рубеж обороны должен быть непременно где-то в глубине и, скорее всего, по берегу реки Сомме.

Нам было известно: войска наступающей 21-й армии имели приказ Ставки Верховного главнокомандующего: «Не позднее 19–20 июня 1944 года овладеть городом Выборг».

Армейское, корпусное, дивизионное начальство, естественно, торопило наступающие части, не давая возможности снижать темп наступления. И, как всегда бывает в подобных ситуациях, нарушало порой ту грань разумного, за которой уже совершаются непростительные глупости и люди расплачиваются за эти глупости дорогой ценою, ценой своих жизней.

Выбив финнов из станционного поселка Сомме, головной батальон полка Сидоренко стал в стремительном темпе преследовать отходящего противника, вероятно намереваясь с ходу форсировать водную преграду. Отступающие финны не мешали нашему продвижению по Приморскому шоссе. Они быстро рассредоточивались по лесам, бросая тяжелое военное имущество, в том числе и превосходные армейские велосипеды.

Не дожидаясь, пока наш минометный полк сменит боевые порядки, полк Сидоренко начал штурм укреплений противника по рубежу реки Сомме без предварительной артиллерийской обработки.

Местность, на которой разворачивались предстоящие боевые операции, оказалась крайне невыгодной для нас. Узкое дефиле, втиснутое между заливом слева и железной дорогой справа, за которой начиналась излучина реки и топкие болота, имело в ширину не более полутора километров.