На Волховском и Карельском фронтах. Дневники лейтенанта. 1941–1944 гг.

Нам предстоит последний форсированный рывок. За два часа в ускоренном темпе нужно преодолеть расстояние чуть более десяти километров и, выйдя к «переправе», отрезать ее от «противника». По условиям военной игры, если мы опоздаем и к «переправе» первыми выйдут «красные», то победа будет за ними. В нашу задачу входило одно: опередить, не опоздать! Колонна шла вдоль опушки леса по дороге, меся ногами глинистую пыль и задыхаясь в ее густых клубах красно-бурого цвета. Несколько раз прорысил вдоль колонны на рыжей лошади капитан Краснобаев. Неважная посадка у командира нашего дивизиона: слаб в шенкелях и «клюет носом».

Темп марша нарастает. В глазах у Синенко затаенная усталость, он идет, сильно припадая на раненую ногу. Неугомонный Тимощенко размашистым шагом уже несколько раз прошвырнулся вдоль колонны, следя за каждым курсантом и проделывая при этом путь намного больший, нежели вся его рота. Казалось, он был двужильным. Люди только что не бежали, а он, поглядывая на часы, все поторапливал и поторапливал, успевая побывать и в хвосте, и в голове колонны. К переправе мы вышли первыми и, оседлав дорогу, стали окапываться. «Противник» ожидался со стороны Устюга.

Было около полуночи. Густой туман обволакивал все кругом. Где-то совсем близко застучал пулемет «максим». Батальоны «красных» занимали исходные позиции для атаки. Стрельба все усиливалась и усиливалась. Артиллерийские разрывы обозначались взрывами дымовых петард. Стреляли, естественно, холостыми, об этом все знали, и тем не менее становилось жутковато. Ракета, взметнувшаяся в небе, возвестила начало атаки. «Красные», как и подобает «наступающей стороне», прорывают фронт «белых» и выходят к «переправе», то есть туда, где у дебаркадера ожидают нас баржи, чтобы отбуксировать по Сухоне до Великого Устюга.

12 июля. Светает. Дивизион наш грузится последним. НЗ приказано ликвидировать. За двадцатку удалось мне прикупить кусок черного хлеба и кружку молока. До казарм добрались лишь в четвертом часу вечера. После похода получили удвоенную порцию лапши, макароны с жареным мясом, компот, хлеб и сахар. Несмотря на усталость, я успел – таки забежать в фотографию и снялся таким, как был – в пилотке, со скаткою на плече.

После обеда и до вечерней поверки – отдых. Лежа на койке, я смотрел на закат через окно и как бы заново переживал события первых в своей жизни полевых учений. В детстве, помнится, мы играли в войну: бегали по двору с деревянными ружьями. Это было увлекательно, азартно. Бабушки и матери не одобряли наших игр: «Занялись бы лучше делом». А тут два дня подряд мы, уже вполне взрослые, играем в войну, и играем по-серьезному. Даже фронтовики, видавшие битвы сорок первого, отнеслись к этим «играм» вполне серьезно. Теперь надо во всем разобраться.

На одном из привалов я слышал, как Пеконкин сказал:

– Пуля убивает не каждого – у пули тоже свой выбор!

Жора Арутюнянц стал что-то говорить о «законе вероятности», согласно которому, сколько-то должно быть обязательно убито.

– Это ясно и без всякой «вероятности», – задумавшись, произнес сержант, – а вот почему одних убивает сразу – и дня не протянет. Другие, наоборот, месяцами трутся – и ни единой царапины.

Период интенсивной учебы

15 июля. Полевые учения подвели итог первичному этапу обучения – периоду адаптации призывников к армейской среде, усвоению ими элементарных знаний в объеме программы школы младших командиров. Впереди стажировка и зачеты.

Стажировку начали с Олега Радченко. В течение суток исполняет он функции помощника командира взвода. Следующая очередь моя. От подъема до отбоя. Максим Пеконкин должен уступить мне свое место в строю. Я волнуюсь, плохо сплю ночь – не проспать бы «подъем».

16 июля. После развода я веду взвод на занятия. Синенко и Пеконкин идут по тротуару и к нам как бы даже никакого отношения не имеют. Вначале робко, потом смелее пробую я свой «командирский голос». Синенко хвалит – я доволен.

Вспомнилось мне, как в детстве по выходным дням ходил я с отцом на плац Высшей пограничной школы в Протопоповском переулке, где проводились показные состязания по конной подготовке, манежная езда, конкур, рубка лозы. Вспомнилось мне это еще и потому, что видел во сне отца. Где-то он теперь? В сорок первом он эвакуировался с наркоматом. Затем его мобилизовали, а ему под пятьдесят. Мать моя прислала мне его адрес: Полевая почта 30750Т.