На волоске

— Можем поговорить об этом, если хочешь. Обожаю сплетни.

Лучше было бы отказаться, но мне нужен взгляд со стороны. Предложение Ника как нельзя кстати.

Я в двух словах рассказываю ему о своих злоключениях в медиатеке: о моих попытках заговорить с Сураей, о чуде, которое произошло, когда она сама ко мне подошла, но умалчиваю о накладных волосах и ноге, которой я угодил в унитаз. Я откидываюсь назад в кресле и запрокидываю голову.

— Правда, моя кузина считает, что я понравился другой девчонке.

Ник кашляет, прежде чем профессорским тоном вынести вердикт.

— Она права, Поль. Мне жаль, друг… Но если девчонка смотрит тебе в глаза не краснея, значит, твои чары на нее не действуют. Не трать свое время… Это дохлый номер.

Я не хочу в это верить. Моя мечта сбывается, Сурая наконец замечает меня, а я ее уже потерял? Сволочная карма. Мне стоило догадаться, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. И когда через час я с сожалением отклеиваю нанокожу от своей макушки, сердце сжимается еще сильнее.

Вторник. Реальность грубо возвращает меня с небес на землю. Прощай, мое ощущение перемен к лучшему, вернувшейся было самооценке тоже можно помахать ручкой… Я снова потерпел неудачу. А на улице еще и пасмурно, слишком холодно, чтобы не дрожать, но слишком тепло для снега, который укрыл бы мою голову пушистой белой шапкой. Черт, да что нужно сделать, чтобы заслужить право на лучик света, который хотя бы иногда прорезал непроглядную серую завесу?

Я же не прошу луну с неба. Просто дайте мне помечтать чуть дольше пяти минут кряду.

Сегодня я опять стою нахохлившись в своем пуховике во время перемен, утоляя жажду в животном гвалте, которым школьный двор полнится, как зоопарк. Есть ли мне вообще место в этом мире? Хищники красуются, сидя на скамейках и вынуждая меня оставаться под защитой навеса. Я уже не раз ощутил на себе пристальный взгляд Джаспера, а это никогда не было хорошим знаком. Черная бейсболка с золотым логотипом, которую он у меня стянул, видна издалека, и я замечаю его, как только она попадает в мое поле зрения. Поэтому мне удается избегать его с ловкостью ниндзя.

Но с Сураей это не работает.

Школа не настолько большая, чтобы мне удавалось избегать их всех, из-за расписания мы с ней периодически пересекаемся в коридорах; я реагирую на ее присутствие еще острее, чем прежде. Отдача? Может быть. Теперь мне кажется, что я сглупил, когда подумал, что нравлюсь ей. Должно быть, на эту нелепую мысль меня натолкнул разговор в туалете.

Она сказала: «Покажите мне этого красавчика».

Ей было любопытно. Вот и все. Во всяком случае, с тех пор Леана не отходит от нее ни на шаг. Она все чаще и чаще присоединяется к ней, забывая о своих лучших подружках — Иссе и Анжелике. А бедной Анне Софии приходится за это расплачиваться, оставаясь в стороне. И судя по выражению ее лица, она решила стойко нести свой крест.

Скрученные в жгутики прядки Сураи все еще пляшут у меня перед глазами. Я снова переживаю тот момент, когда она громко сказала, что надеется увидеть меня в субботу. Меня. Я витал в облаках несколько секунд. И даже забыл о мокром кеде.

О, я мог бы продолжать тешить себя иллюзиями и попытать удачу, несмотря на голос разума, чтобы разом прекратить все сомнения, охватывающие меня в минуты слабости, потому что мне нравится лгать себе и верить, что у Поля есть какой-то мизерный шанс понравиться ей. Но я реалист: у моего злого двойника нет опции «неотразимый шарм». Бедняга едва способен поддерживать разговор, и я не могу сердиться на него за это.

Лучше подумать о чем-нибудь другом, и как можно скорее, пока я не сошел с ума от боли. Задумавшись на большой перемене, я ударяюсь о мусорку. Я сжимаю зубы, мое бедро отскакивает от преграды, траектория неизбежно меняется, и я нечаянно влетаю в старшеклассника по имени Ксавье. Он всегда громко шутит и быстро выходит из себя. Я выше его на голову, но я козел отпущения для всей школы, и он грубо толкает меня:

— Смотри, куда прешь, лысый придурок!

— Да, окей! Извини!

Я хватаюсь за козырек бейсболки, чтобы убедиться, что она не слетела с головы, и иду дальше своей дорогой. Которая приводит меня к Джасперу и Карло, которые, как обычно, докучают Леане. Шаг в сторону я делаю слишком поздно. Джаспер закидывает руку мне на плечо.

— А ну погоди-ка! Куда это ты так спешишь? Классная кепка!

Он срывает ее с меня и с громким смехом взъерошивает три волосинки на моей голове. Меня душит ярость, и я краснею до кончиков ушей от стыда, от смущения, от ненависти. Я пытаюсь вырваться.

— Отпусти меня!

— Какой наш маленький Жан-Клод ранимый!

Леана смеется, и Джаспер возвращает кепку на место, ослабляя хватку на моей шее. Я вырываюсь, сжав кулаки и пытаясь унять бешено рвущееся из груди сердце.

— Тише, монашек, — почти ласково говорит мне Карло, бросая взгляд на надзирателя[2], который как раз повернулся в нашу сторону. — Будет жаль, если тебя оставят после уроков.