На восток

Все это время на форте Цугару велись работы по переустройству позиций японской полупустой гаубичной береговой батареи под 120-миллиметровые орудия, снимаемые с пароходов. Их устанавливали в уже готовых двориках на деревянных помостах, позволявших вести огонь поверх высоких брустверов и служивших одновременно фундаментами пушек. Параллельно строились малокалиберные противоминоносные и противотральные батареи из морских и полевых пушек на входе в залив и в его глубине. На сухопутном периметре обороны в авральном порядке возводились укрепления, начатые еще японцами, и сооружались новые. Ни о каком отдыхе некогда было даже и думать. Нападения ожидали в любой момент.

Однако противник не проявлял активности, за исключением попытки пересечения пролива еще ночью с 17-го на 18 сентября небольшим пароходом, встреченным «211-м» к юго-востоку от селения Кокинай, куда, по-видимому, и направлялось судно. Поскольку миноносец потерял его в темноте, а поднятые по тревоге катерные и прочие дозоры его так и не обнаружили, пароход, вероятно, вернулся обратно.

Между тем, находившиеся в Тихом океане японские и нейтральные суда все еще не знали о нашем появлении здесь и продолжали сходиться к проливу, чтобы пройти в Японское море. Регулярно выставляемые с рассветом корабельные дозоры на восточном фасаде в течение первых трех суток неизменно приводили свежие трофеи. Причем 18 сентября к нам в руки их попало сразу четыре. До того, как после 21-го числа это движение прекратилось, общим итогом отлова на подступах к проливу стал арест и конфискация пяти крупных шхун и четырех пароходов средних размеров.

И это не считая мирных либо пустых нейтралов и судов, пришедших ночью и перехваченных уже японцами. Несколько раз в темноте видели световую сигнализацию с их берега с требованием остановить машину и ждать лоцмана, передаваемым международным кодом. По личному распоряжению Небогатова в таких случаях, несмотря на порывы некоторых активистов, никаких мер по перехвату не предпринимали. Не хватало еще из-за жадности в засаду угодить.

И без того на стоянке в глубине залива Хакодате теперь ждали, когда их отпустят пять коммерческих судов, не имевших контрабанды. Дело в том, что для соблюдения максимальной секретности вокруг сооружения береговых постов и укреплений вся транзитная навигация вдоль северного берега Цугару днем временно была запрещена, а ночью слишком велик был риск, что коварные японцы могли прикинуться безобидными купцами. Поэтому было приказано: никого не впускать и не выпускать, а всех встреченных в зоне, контролируемой дозорными судами, топить.

Капитанов задержанных судов такое положение вещей вполне устраивало. Словить шальную мину в борт не хотелось, а вынужденный простой им компенсировали углем, отпустив трофейного топлива со складов по пять ходовых суточных норм за каждый день ожидания. Еще хлеще с провизией. Разрешалось брать все что угодно, без ограничений в объемах. Вывозить это все равно не собирались и задерживаться здесь надолго тоже. Так что на тот момент казалось, что за наши «проказы» платят японцы. Уже после, просидев в Цугару вторую неделю, когда гарнизон и транспортная флотилия многократно разрослись, о такой щедрости пожалели.

Обещанное Владивостоком подкрепление появилось во второй половине дня 19 сентября. О примерном времени подхода конвоя была получена телеграмма еще утром. Так скоро его еще не ждали, так что были приятно удивлены. Перед обедом, работая малой мощностью передатчика, удалось связаться по радио и с его охранением. Около двух часов пополудни с шара, поднятого над «Днепром», углядели на северо-западе большое дымное пятно. Оно приближалось откуда и должно было. Об этом немедленно сообщили на «Николая», стоявшего на якоре в бухте Мацумаэ, куда он вместе с «Навариным» перешел только с рассветом для оказания помощи местному гарнизону.

Получив телеграмму с указанием пеленга на цель, Небогатов приказал отозвать и принять на борт десантные роты, вовсю воевавшие на берегу, и с обоими броненосцами двинулся навстречу. Спустя три часа он уже взял под свою охрану пароходы «Тобол», «Ростов» (один из сасебских трофеев), «Алантон», «Сент-Кулдо», «Силурним», «Суробайя» и «Охотск».

На них очень плотно размещались части 117-го Ярославского пехотного полка и 1-го и 2-го Восточно-Сибирских запасных батальонов, две саперные роты, а также 1-й дивизион 31-й артиллерийской бригады, 12-я артиллерийская бригада в полном составе, две бригады тяжелой крепостной артиллерии и три крепостные пулеметные команды. В общей сложности 5700 человек пехоты, почти полсотни полевых пушек и две дюжины осадных шестидюймовок в двести пудов. Кроме войск и артиллерии на пароходах были еще патронные 120-миллиметро-вые пушки, для береговых батарей, привезенные с боезапасом через всю страну с балтийских фортов, уголь, провизия, амуниция и прочие виды снабжения.