На восток

Компактное ночное построение быстро разделилось на три группы. Транспорты начали постепенно отставать и, когда над горами на японском берегу небо залило утренней зарей, находились уже в полутора милях позади броненосцев, держа на лагах предельные для них одиннадцать узлов. Возможности поднять шар пока не было из-за ветра, и в ближайшее время изменения погоды не ожидалось. Исходя из этого, «Днепр» оставили при пароходах с пехотой для их охраны. Малые миноносцы, несмотря на жестокую качку, уже сновали вокруг них.

Первой целью атаки являлась брандвахта у мыса Таппи, о месте стоянки которой стало известно из рассказа пленного. Вполне возможно, что ночью могли быть еще и другие суда у входа в пролив. Ни наша разведка, ни Накасоне о них ничего не знали. Это предстояло выяснить.

При приближении к берегу появилась дымка, шедшая над водой широкими полосами, зато качка уменьшилась. Окрепший южный ветер, вероятно, отражаемый далеко выдававшимся в море мысом Кодомари, чьи зазубренные возвышенности уже виднелись милях в десяти справа, здесь пока еще не смог ее разогнать, из-за чего видимость местами сокращалась до полумили. Уже почти в самом входе в пролив шедший в голове «Громкий» сообщил, что видит небольшое паровое судно справа по курсу, уходящее к югу. Попытавшись обойти его с кормы, сразу наткнулись на второй пароходик, не обнаруженный нашими сигнальщиками, пока тот не выпустил несколько сигнальных ракет и не открыл огонь из малокалиберной старой пушки.

«Громкий» немедленно ответил своей артиллерией, забивая передатчиком еще даже не начавшееся японское телеграфирование. А «Грозный» и «Бодрый» увеличили ход и атаковали пароход, обнаруженный первым, догнав его с кормовых углов и обстреляв правыми бортами. Из-за плохой видимости воспользоваться торпедами не успели, быстро потеряв противников из вида, и продолжили поиск своей основной цели, все так же активно препятствуя переговорам по радио.

На подернутом зеленью крутом берегу, встававшем впереди из тонкого слоя мглы и теперь четко просматривавшемся с палуб и мостиков, сразу в нескольких местах открылась световая и дымовая сигнализация. Сомневаться в том, что о нашем визите наверняка очень скоро станет известно и в Хакодате, и в штабе военно-морского района Оминато, теперь не приходилось. Тем не менее Небогатов приказал миноносцам продолжать глушить радиопередачи, рассчитывая этим затруднить японцам связь с их судами, несшими дозор в море на подходах к проливу.

Пароходы, встреченные у входа, оказались кое-как вооруженными каботажниками, водоизмещением тонн в четыреста-пятьсот. От огня мелких скорострелок с проскочивших мимо эсминцев они оба быстро окутались паром и прекратили стрельбу, но свое дело сделали. Добить их предстояло «Нахимову», показавшемуся уже в тумане и остатках откатывавшихся на запад рассветных сумерек за кормой. Дальше за ним угадывались и массивные силуэты броненосцев. Светало.

А отряд Андржиевского, едва миновав на большом ходу линию ближних японских патрулей и сомкнув строй, угодил под новый обстрел. На этот раз, судя по всплескам, калибр был серьезнее, и пушки современные, скорострельные. Их снаряды рвались довольно близко, обдавая каскадами брызг и осколками. Но кто стреляет, в дымке было не видно. К этому времени с мачт наблюдателей уже убрали, так как при начавшихся частых сменах курсов «вороньи гнезда» временами обволакивало горячим дымом из труб. А с низких мостиков эсминцев не сразу удалось разобрать даже, откуда бьют, не говоря уже о том, чтобы понять – это еще один корабль или батарея на берегу.

Наконец разглядев вспышки дульного пламени сразу за мысом Таппи, где, судя по картам, в берег вдавалась небольшая бухта, сначала «Грозный», а следом за ним и «Громкий» с «Бодрым» дали самый полный ход и развернулись бортом к ним, начав отвечать, используя, по возможности, фугасные боеприпасы. Надеялись увидеть проблески от разрывов при попаданиях, но, дав пять залпов, так и не дождались результата. Никто не мог сказать, попали ли они в противника хотя бы раз. Зато в просвете мглы в том месте, откуда сверкали японские залпы, показались мачты и две близко стоящие трубы между ними. Судя по всему, это и была та самая брандвахта, о которой говорил японский телеграфист. По крайней мере, число мачт и труб совпадало.

Возобновление боя своих эсминцев впереди углядели и с «Нахимова» и даже с чуть отставших от него «Николая» и «Наварина». С гораздо выше расположенных надстроек больших кораблей вспышки вражеских залпов заметили сразу, как только миноносцы оказались под огнем. Но стрелять, ориентируясь лишь по едва заметным почти с полутора миль всполохам кордидного пламени, не рискнули. Хотя уже светало, под берегом, где стоял японский пароход, все еще сохранялась тень, полностью скрывавшая его и даже эсминцы, совершенно пропавшие сейчас в мешанине тумана и увязшей в нем угольной копоти из их же труб. Не зная точно, где они находятся, опасались накрыть и своих ненароком.