На задворках империи

Из книги генерала Людендорфа «Воспоминания о войне».

1

Светловолосый, среднего роста, лет сорока на вид, деятельный, никогда не унывающий генштабист, в короткие сроки реформировавший перед войной всю германскую разведку, Вальтер Николаи, по воспоминаниям сослуживцев, руководил разведкой так же смело и решительно, как командовал бы в бою ротой или даже батальоном потомственный военный пруссак, кем он и был на самом деле. Достигнув уже определенных высот в главной своей деятельности, он любил вспоминать в окружении коллег:

«Господа, даже будучи фенрихом, я не только познавал азы военного дела, но и повсеместно изучал науки, казалось бы очень далекие от боевых уставов и наставлений. Я знал, что когда-нибудь они пригодятся мне в важном для моего Отечества деле. Все приобретенные мной многосторонние знания очень пригодились мне при формировании самой передовой разведки в Европе. Мне удалось создать не только теорию разведки и ее новую структуру, но и нечто большее – ее идеологию, основы ее нравственной культуры, что, я надеюсь, будет оценено нашими потомками превыше всего».

Вместе с тем Николаи был человеком несколько сентиментальным, особенно когда вспоминал свою семью, своих милых девочек, которых видел нечасто. Все эти противоречивые качества были заложены в нем еще в эпоху Великого Бисмарка, и потому он всегда с большой осторожностью относился к резким переменам в обществе, и в политике в частности. Мне кажется, читателю будет интересно узнать, как начиналась эта довольно бурная и наполненная самыми разнообразными событиями жизнь…

* * *

Вальтер Николаи начинал свой жизненный путь, как уже сказано выше, еще в эпоху Великого Бисмарка, в обычной протестантской семье, далекой от прусских аристократических традиций и связей. Его отец был капитаном прусской армии и потомком брауншвейгских пасторов, мать – тихая и заботливая женщина – была дочерью зажиточного крестьянина. Фамилия будущего разведчика была одной из старейших в Брауншвейге, но знатной родословной похвастаться не могла, ибо предки его крестьянствовали и лишь своим упорством и знаниями выбились в священники и мелкие чиновники. Мальчику не исполнилось еще и четырех лет, когда от тяжелых ран, полученных в ходе франко-прусской войны, скончался отец. Нелегко пришлось жить осиротевшей семье на скудную кайзеровскую пенсию, но воспитанная в духе традиционного немецкого консерватизма и преданности императору мать постоянно внушала своему сыну:

– Всегда помни, Вальтер, что брауншвейгцев на службе Отечеству отличали преданность, смелость и честность, они были верной опорой кайзера, пример тому – твой славный отец. И еще: старайся быть ближе к сильным мира сего и подальше от политики, и тогда, возможно, ты сможешь устроить свою жизнь лучше, чем твои несчастные родители…

Успешно окончив Домскую гимназию в Хальберштадте, Вальтер на себе испытал кастовые ограничения, существующие в кайзеровской Германии, когда все люди были разложены по сословиям, словно товары по полкам, где рожденный на первом этаже никогда не мог претендовать на второй. Даже отличное окончание гимназии не давало права на блестящее будущее, о котором не раз говаривала ему мать.

И только благодаря хлопотам родственников и поручительству командира полка, в котором когда-то служил капитан Николаи, юноше удалось поступить в кадетский корпус. После окончания этого военного учебного заведения Вальтер сдал Fähnrichsexamen – экзамен на фенриха[2] – и поступил в этом невысоком звании на военную службу в 82‐й прусский пехотный полк. Командир полка Георг Кольгоф, потомственный прусский офицер кайзеровской армии, зная о его отце-офицере, скончавшемся от тяжелых ран, и о искреннем стремлении Вальтера стать профессиональным военным, благоволил к молодому брауншвейгцу. Он даже поручил своему адъютанту оказать парню помощь не только в изучении военной науки, но и в усвоении правил этикета, так необходимого «благородным господам». Вальтеру, больше привыкшему к простому обхождению, светские манеры казалось неуместными в его дальнейшей офицерской жизни. И потому эти уроки он не принимал всерьез, чем вызвал искреннее возмущение адъютанта, мелкопоместного дворянина из Мекленбурга, который пожаловался на строптивого фенриха своему командиру.

– Я-то полагал, что вы человек грамотный и понятливый и искренне думал, что вас ждет достойное будущее, – сказал однажды Вальтеру полковник Кольгоф, – но вижу, что вы до сих пор находитесь в плену своих сословных предрассудков, и мне кажется, что настоящего офицера из вас не получится…

– Господин полковник, прошу вас, не ставьте на мне крест, я буду исполнять все, что вы мне порекомендуете… – возопил фенрих, всем своим существом поняв, что его военной карьере может прийти конец. И столько в его словах было искреннего раскаяния и желания выслужиться, что полковой командир, немного смягчившись, изрек:

– Хорошо, я даю вам еще один шанс выбиться в офицеры…