На закат от Мангазеи [СИ]

— В нашей жизни бояться никак нельзя. Если боишься — проиграешь. А главное, всегда может оказаться, что мне почудилось. Здесь земля такая. Многое чудиться, чего нет на самом деле.

— Ты говоришь так уверенно, будто знаешь, как забрать у старого народа их сокровища.

Сокол рассмеялся.

— Это здесь многие знают, — его глаза вдруг округлились, и он заорал: — Смотри, дьяк!

Макарин обернулся, но ничего не увидел в окружающей лодью мгле.

— Берег! Смотри внимательнее. Он плоский, еле виден. Серая полоса между морем и тучами.

И тогда Макарин увидел. Опадающие волны открывали берег лишь на мгновение, а потом вновь его заслоняли.

— Это Край Мира, — сказал Сокол. — Там нет гор и высоких холмов. Только плоская равнина, испещренная болотами летом и покрытая снегом зимой. Можешь будить своего воеводу. Пора договариваться о том, что и как мы будем делать вместе.

Сокол не договорил.

Длинная волна пришла со стороны открытого моря. Она медленно возникла из мрака, сверкающая и огромная, выше бортов лодьи. Обрушилась на борт под углом, мигом залила палубу, ударила Макарина в лицо, забивая холодом рот и легкие, потащила его за собой, опрокинула за борт. Откуда-то сверху донесся истошный вопль Шубина:

— Хадри, держи дьяка!

Мелькнула следом темная фигура, потом все исчезло, и вокруг остался только ледяной бурлящий мрак.

Глава 28

И были темные узкие здания вольного Амстердама под выцветшими черепичными крышами. И был старый порт, до отказа забитый сотнями галеонов, чьи голые мачты закрывали небо.

— Зачем ты кормишь меня, человек из далекой страны? В моих землях брошенных стариков кормят только если хотят принести в жертву.

Ах-Балам, Белый Ягуар, как всегда сидел на каменных ступенях набережной. Его закрытые бельмами глаза бегали из стороны в сторону, пытаясь увидеть благодетеля.

— Все как обычно, Ягуар, — ответил Макарин. — Я приношу хлеб и вино. Ты рассказываешь мне истории.

— У Ягуара больше нет для тебя историй. Я все рассказал.

Его горбатый нос презрительно скривился, и Макарин в который раз подумал, что этот нищий завшивленный старик с испещренным морщинами бронзовым лицом действительно когда-то был царем своего народа.

Он вложил край хлеба в протянутую руку, настолько сухую и искривленную, что она напоминала птичью лапу. Поставил рядом со стариком флягу с кислым фламандским вином.

— Ты мне рассказывал о своей жизни. О своем народе, о большом каменном городе с высокими ступенчатыми храмами. О том, как враги сожгли твой город и уничтожили твой народ. О том, как ты попал сюда. Но ты никогда не говорил мне, почему так получилось? У тебя были тысячи храбрых воинов. Они внушали страх всем соседним городам. А потом пришла горстка чужаков, и в один момент все изменилось. Они убили ваших воинов, разрушили ваши дома, украли ваши богатства и забрали ваших женщин. Почему? Что вас испугало? Железные тела? Огненные стрелы?

Белый Ягуар опустил голову.

— Тебе не понять, человек из далекой страны. На все воля богов. Как отмерит Пернатый Змей, как сплетет паутину судьбы Лунная Паучиха — так и будет. Вы верите в своего распятого бога, но верите в него по расписанию. Когда надо, бьете поклоны и несете жертвы. А когда нужда проходит — забываете. И он вас прощает. Он всегда все прощает. У вас добрый бог. У нас не так. Наши боги ничего не прощают. Они всегда требуют жертв. Они насылают бедствия, войны и болезни, они заставляют голодать. И за все это берут плату. Сотни мужей, жен и детей поднимались по ступеням к солнцу, а потом их отрезанные головы и выпотрошенные тела скатывались вниз, в подземные озера. И все ради того, чтобы вымолить у богов немного спокойной радости для народа. Жестокость. Вот их общее имя.

Жирные чайки галдели, кружась вокруг, норовя выхватить из рук старика кусок хлеба. Где-то орали пьяные голландские моряки, и скрипели над головой крылья ветряной мельницы.

— Панцири из металла, оружие из огня, — продолжил Ягуар. — Это конечно удивило. Но панцирь не поможет, если знать куда бить. И любое оружие не успеет сработать, если вовремя напасть. Наши враги резали людей как скот, целыми деревнями. Рубили руки и ноги, ради забавы, чтобы посмотреть, как несчастные будут добывать себе пропитание. Потрошили детей и вспарывали животы беременным женщинам. Когда взяли мой город, то повесили мою жену и дочь, только потому что они были слишком красивы и отвлекали их воинов от поиска сокровищ. А когда продали нас и повезли на острова, то решили, что не прокормят всех в дороге. И просто выбросили половину людей за борт. Так что у них было нечто важнее панцирей и оружия.

— Жестокость, — сказал Макарин. — Вы решили, что они боги.

Ягуар усмехнулся.

— Ты не так глуп, как кажешься, молодой воин из далекой страны. Боги сыграли с нами злую шутку. Смотри, чтобы они с тобой ее не сыграли.