На закат от Мангазеи

Ворье оторопело уставилось на нее, послышались смешки, и только атамана Сокола будто вдавило в борт, рядом с которым он сидел.

— Барыня бедовая, ко всему готовая, — просипел один из поморцев и весело заперхал.

— Что встала, простоволосая, — заорал другой. — Сама рассупонилась, так и все остальное с себя скидывай!

— Чего мешкать, — вскинулся татарин. — Сперва повеселимся, а потом за борт, — и шагнул в ее сторону.

Иринья подняла ручницу.

— Встал, Ахмет! — повелительно крикнул Сокол, и татарин замер. — Некогда нам веселиться. Вы, сынки, пока на месте посидите. А мне с нашими гостями погутарить надо.

Атаман с трудом поднялся, отер с лица соленые брызги, и поковылял к корме, временами оглядываясь на свою притихшую ватагу.

— Ваше счастье, что никто из моих ребятишек не знает, кого вы ко мне на борт завели. — тихо сказал он, подойдя вплотную к преграде. — Иначе стоял бы сейчас дым коромыслом. Зато я знаю.

— Ты брал год назад караван Варзы, — утвердительно сказал воевода.

— Брал, — кивнул Сокол. — И уже никогда того не забуду. И раз эта ведьма здесь, значит вы идете по его следу. И значит знаете что-то, чего не знаем мы, и не знают наши союзнички канасгеты, которые за варзовым добром уже год охотятся. Как ты там говорил, воевода? Поморский волок? Значит Варзу увели туда?

— Увели?

Сокол, не ответив, обернулся, разглядывая приближающиеся лодьи. На носу одной из них виднелась грубо вырезанная из дерева фигура какой-то птицы с расправленными крыльями.

— Предлагаю новую сделку, — сказал атаман. — Мы с тобой, воевода, люди деловые. Будем говорить прямо. Без меня вам скоро конец настанет. И даже ведьма не спасет. Не справится она с тремя ватагами. Но и мне делиться с Безносым никакого резону нет. И в этом раскладе мы с тобой на одной стороне получаемся.

— Никогда мне не быть на одной стороне с разбоем, — сказал воевода.

— Это все слова красивые, — скривился атаман. — Шкуру спасти хочешь? Тогда соглашаешься. А нет, так девка все равно нам достанется, и мы из нее все что надо рано или поздно выудим, ты уж поверь. И неважно ведьма она или нет. Не у одного тебя мастера дознания имеются. А мне хоть так, хоть эдак, разница небольшая. Просто у Безносого ртов больше, изрядную долю себе заграбастает. Если не все заберет… Так что предложение простое. Я вас от наших гостей отмазываю, пыль им в глаза пускаю. А затем мы идем дружной ватагой до волока и дальше, куда вы там направляетесь. И делим все найденное по чести, никого не обижая.

— Все найденное принадлежит государству московскому, — сказал Кокарев. — И делить мы ничего не будем.

— Нет уж твоего государства, воевода, — заметил атаман. — А потому свободные люди вольны делать все, что вздумается. Согласись, глупо отдавать сокровища какому-то сидящему на Москве неведомому болвану. Которого, кстати, до сих пор не выбрали. Чем мы хуже тех прохиндеев, что десятый год зарятся на этот ваш богоспасаемый престол? А? Сам посуди. Там у Варзы, говорят, золота на всех хватит. Как цари жизнь проживем. Его главное найти надо. Ну и сторожей как-то обхитрить.

— Каких еще сторожей?

Сокол в изумлении отстранился.

— Так вы что, значит, взялись за дело, не зная с кем связываетесь?

Он покачал головой и снова глянул в сторону приближающихся лодий. Две дальние уже почти догнали головную, с деревянной птицей на носу, и теперь шли вровень, выстроившись в одну линию. На палубах уже можно было разглядеть темные головы разбоев.

— Времени все меньше, воевода, — сказал Сокол. — Решай быстрее.

— Каких сторожей, Сокол? — с нажимом повторил воевода.

— Э, нет, — засмеялся тот. — Пусть это будет лишний козырь в моем рукаве. Скажу только, мы тогда опоздали. Проклятый немец обещал нам весь караван, а получили лишь его задрипанную посудину с горсткой линялого меха. Остальные уже были далеко. Но у меня-то глаз острый. Я все видел, кто у них на палубах стоит. Те два коча до нас захватили. И дальше навряд ли их Варза вел.

— А кто?

— Так ты принимаешь мое деловое предложение, воевода?

Резкий удар волны в борт окатил их ледяной водой, лодья накренилась, застонал такелаж, кубарем покатились по палубе разбои. Макарин увидел, как шагнула обратно в темноту казенки Иринья, и как свирепеет впереди по курсу море. Сразу несколько молний разорвало нависшие тучи, и тяжкий грохот заставил все вокруг содрогнуться.

— Парус опускайте, остолопы! — заорал Шубин, с трудом выправляя руль.

Несколько разбоев бросились к канатам. Рея рухнула вниз, распластывая на палубе не успевший свернуться мокрый парус. Неуправляемую лодью бросило в сторону, огромные водяные валы закрыли все в округе, хлынул резкий косой дождь, в момент пропитавший ледяной влагой воздух.

Большинство разбоев уже сигануло обратно в подпол, и только фигуры Сокола с подручными еле различались в серой мгле.

Кто-то толкнул Макарина в плечо.

— Возьми, дьяк, — Шубин протягивал ему длинный обрезок пеньковой веревки. — Обвяжись, лучше к банке или бухте, они покрепче будут. А то в море унесет.