На заработках

— Поди вотъ, поговори съ нимъ. Мужикъ нравный. Обожаетъ гдовскую бабу и шабашъ. Впрочемъ, толкнитесь къ нему. Лтось у него и три лугскія бабенки работали. Кокоркинъ, Иванъ Семеновъ Кокоркинъ. Желтый заборъ.

— Спасибо теб, голубчикъ, спасибо. Пойдемъ и толкнемся. Надо искать работы. Безъ работы да безъ денегъ въ Питер жить нельзя, а мы въ дорог страсть какъ пролись.

Акулина и Арина поклонились мужикамъ и стали уходить съ огорода.

Акулина шла и твердила:

— Кокоркинъ, Кокоркинъ, Иванъ Семеновъ. Какъ-бы не забыть.

XIV

Акулина и Арина шли по указанному пути. Было уже около одиннадцати часовъ утра. Рабочему человку, встающему въ пять часовъ утра, въ эту пору всегда хочется сть, такъ было и съ Акулиной и Ариной. Маленькая горбушка черстваго чернаго хлба, которую он съли, вставъ отъ сна, не могла считаться настоящимъ завтракомъ и потому, естественное дло, что имъ очень захотлось сть. Вопросъ о д всегда соединяется съ вопросомъ о деньгахъ, и Акулина ршила сообразить, сколько у нихъ есть денегъ.

— Вдь вотъ надо будетъ пообдать, а капиталовъ-то у насъ не завалило, сказала она Арин. — У меня всего шесть копекъ; какъ хочешь, такъ и расправляйся. У тебя, Ариша, сколько денегъ-то съ тмъ пятіалтыннымъ, что теб хозяинъ далъ?

— Тридцать семь копекъ, отвчала Арина.

— Ну, вотъ видишь. Надо порасчитать, да и порасчитать. Здсь въ Питер хлбъ-то дв съ половиной копйки. Не найдемъ работы сегодня, такъ нужно, чтобы и на ужинъ и на ночлегъ хватило. Охъ, Мать Пресвятая Богородица, какъ трудно въ Питер! Ежели, къ примру, на обдъ мы возьмемъ себ по два фунта хлба — то вотъ ужъ два пятака вонъ… начала расчитывать Акулина. — А у насъ у обихъ сорокъ три копйки… Ежели теперича гривенникъ вычесть на обдъ, да потомъ на ужинъ…

Арина молчала.

Свернули въ большую улицу и показался желтый заборъ, виднлись распахнутыя ворота.

— Вотъ онъ желтый-то заборъ, Акулинушка, вотъ тотъ огородъ, о которомъ намъ сказывали, заговорила Арина.

— Да, да, да… отвчала Акулина. — Надо сворачивать въ ворота.

Он вошли на огородъ. На огород было топко. Очевидно, тутъ зимой была свалка снга. И по сейчасъ еще кой-гд виднлись темныя труды навозной земли и въ ней бллись комья снга. Къ раздлк огорода еще и не приступали. Изъ прошлогоднихъ грядъ торчали черныя капустныя кочерыжки. Впрочемъ, вдали виднлись парники, около нихъ сложеныя груды соломистаго навоза и бродили два мужика и нсколько бабъ. Одинъ мужикъ былъ въ полосатой фуфайк, другой въ синемъ суконномъ кафтан на распашку и полы кафтана держалъ перекинутыми черезъ лвую руку. Яркимъ пятномъ краснла кумачевая рубаха, выпущенная изъ подъ жилетки. Мужикъ въ кафтан, завидя Акулину и Арину, тотчасъ же приложилъ къ козырьку правую ладонь зонтикомъ и сталъ смотрть на нихъ.

— Вамъ кого? — крикнулъ онъ наконецъ.

— Кокоркина, Ивана Семеныча, милостивецъ, — сказала Акулина. — Насъ къ нему послали.

— Я Кокоркинъ. Вы наниматься, что-ли?

— Наниматься, наниматься, голубчикъ. Пріхали вотъ изъ деревни…

— Рано пріхали на огородную работу. На огородную работу надо посл Пасхи прізжать. Вы изъ какихъ мстъ будете?

— Боровичскія.

Кокоркинъ помолчалъ, покрутилъ головой и сказалъ:

— Изъ Боровичскаго узда — баба не важнецъ. Я только гдовскихъ бабъ къ себ беру.

— Возьми и насъ, голубчикъ. Стараться будемъ, — поклонилась Акулина.

— Возьми!.. Своихъ гдовскихъ у меня посл Пасхи ступа не протолченная ненадеть. Боревичскую бабу я вообще не люблю.

— Заслужимъ, кормилецъ.

— Работы на огород теперь самая малость. Какъ тутъ брать-то? Я и гдовскимъ отказывалъ. Положимъ, у меня теперь бабы только изъ харчей работаютъ, которыя ежели…

Хозяинъ замолчалъ. Молчали и Акулина съ Ариной.

— У Ардальона Сергева вонъ по пятіалтынному работаютъ, — сказала наконецъ Акулина.

— А нешто ужъ были тамъ? — спросилъ Кокоркинъ.

— Проработали день у него, да началъ вотъ онъ къ двушк приставать, такъ мы и ушли. Хозяинъ-то есть… Вотъ къ ней…

Акулина кивнула на Арину.

— На это его взять. Онъ таковскій. Онъ молодую двку не пропуститъ. Отъ него рдкая двка или баба увернется. Ну, а вотъ я съ женой живу. У меня своя законница на каменномъ фундамент изъ деревни привезена. Она и хозяйство водитъ. У меня огородъ большой. Лтомъ бабья артель до пятидесяти штукъ доходитъ.

— Къ теб-то насъ и послали. Положи на первыхъ порахъ по двутривенному и оставь насъ при себ, кланялась Акулина.

— Какъ? По двугривенному?! воскликнулъ Кокоркинъ. — Да ты хлебала-ли щи-то сегодня? По двугривенному…

— По пятіалтынному мы, Истинный Христосъ, у Ардальона Сергева нанявшись были.