На заработках

— По пятнадцати, а только съ хозяйской баней. По субботамъ у насъ отъ хозяина восемь копекъ на баню… Такъ и вы уговаривайтесь. Здсь вдь не то что въ деревн, даромъ никуда не пустятъ попариться, а везд надо платить деньги. Пять копекъ баня-то стоитъ, ну, да мыло, вникъ.

— Неужто и вникъ купить нужно?! — удивленно воскликнула молоденькая женщина.

— А ты думала какъ! Вникъ копйка, а то и дв. Здсь за все плата. Питеръ городъ дорогой.

— А вотъ у насъ въ деревн пошелъ въ лсъ, наломалъ…

— А здсь за поломку-то по ше накостыляютъ. Да и некуда идти ломать, потому лсовъ по близости нтъ.

— Ну, у сосдей попросить.

— Молчи, Аришка! Ну, что зря брешешь! оборвала курносую женщину безбровая и спросила женщинъ копошившихся у парниковъ:- Вы замужнія будете или двушки?

— Я-то двушка буду, вонъ и та двушка, отвчала черноглазая новоладожская женщина, указывая на рябую женщину. — А вонъ т три замужнія.

— Хороша ты двушка, коли ребенка въ деревн оставила, улыбнулась худая скуластая женщина въ полосатомъ красномъ платк на голов и на плечахъ, концы котораго были завязаны сзади за спиной.

— Это, Мавра Алексвна, въ составъ не входитъ, огрызнулась черноглазая женщина. — Зачмъ зубы скалить! По паспорту я двушка — вотъ и весь сказъ.

— А вотъ, милая, сколько съ васъ хозяинъ за прописку паспортовъ-то вычитаетъ? спросила безбровая женщина.

— Рубль тридцать. Это ужъ у него положеніе. Рубль на больничное и тридцать копекъ за прописку.

— Фу, тяготы какія! Вдь это сколько-же денъ за дарма жить?

— Да, почитай что девять денъ отъелозить придется. Мы ужъ сочли.

— Арина! Слышишь! А ты хотла первые три рубля матери сейчасъ-же въ деревню послать на выкупъ полушубка. Долгонько трехъ-то рублей не увидишь, — сказала безбровая женщина курносой женщин.

Курносая въ отвтъ только широко открыла глаза и ротъ и тупо посмотрла на безбровую.

— Бда, какъ трудно! послышалось у новопришедшихъ женщинъ.

— Да ужъ чего трудне! вздохнули женщины, копающіяся въ парникахъ. — Вы вс изъ одной деревни будете? задали он вопросъ новопришедшимъ женщинамъ.

— Трое изъ одной деревни, а она вонъ одиннадцать верстъ отъ насъ, отвчала безбровая женщина, кивая на курносую.

— И вс въ первый разъ въ Питер?

— Въ томъ-то и дло, что въ первый. Порядковъ здшнихъ не знаемъ, наговорили намъ, что въ Питер хорошо…

— Что деньги здсь по улицамъ валяются? подхватила черноглазая женщина, отбрасывая отъ себя горсть сорной травы, вырванной изъ парника. — Нтъ, братъ, милая, въ Питер тоже ой-ой, какъ трудно! Вы-то замужнія будете?

— Я замужняя. Нынче всей семьей изъ деревни отъ голодухи ушли. А вонъ энто три двушки. Молоденькимъ-то замужъ-бы выходить, а вонъ послали родители на заработку.

— За кого выходить-то, коли вс парни на заработкахъ! откликнулась одна изъ товарокъ безбровой женщины и спросила землячекъ:- Такъ какъ-же ршимъ, двушки: оставаться здсь на огород или искать лучше чего нтъ-ли?

— А гд ты лучшаго-то по теперешнему времени найдешь? спросила одна изъ женщинъ отъ парниковъ. — Поди-ка, сунься.

— Да наша-же землячка въ прошломъ году здсь въ Питер на кирпичномъ завод работала и по восьми гривенъ въ день доставала.

— А кирпичные-то заводы нешто теперь работаютъ? Кирпичные-то заводы дай Богъ къ Троиц… А до Троицы-то десять разъ съ голоду помереть успешь. И мы кирпичные заводы чудесно знаемъ, да по весн на нихъ работы нтъ.

— Пятнадцать-то копекъ ужъ очень дешево. Мы зимой у насъ въ деревн дрова складывали въ лсу въ полнницы — и то по гривеннику въ день на хозяйскихъ харчахъ. Одно только разв, что чаемъ не поили. Нтъ, для Питера ужъ это очень дешево.

Говорила это курносая женщина. На нее тотчасъ-же набросилась безбровая.

— А у тебя много-ли денегъ-то на ночлегъ да на пропитаніе осталось, чтобы фыркать на пятнадцать копекъ?

— Да двнадцать копекъ еще есть.

— Двнадцать копекъ! Нешто въ Питер можно на двнадцать копекъ! заговорила у парника черноглазая женщина. — Что ты въ Питер на двнадцать копекъ подлаешь?!

— А у насъ, милая, еще того меньше, подхватила безбровая женщина.

— Ну, такъ мой совтъ — оставаться здсь и работать покуда за пятнадцать копекъ, а потомъ видно будетъ. Мы сами также… Вотъ теперь работаемъ, а подъ рукой разузнаемъ. И какъ разузнаемъ, что гд получше, то сейчасъ долой, ежели хозяинъ не прибавитъ. Только смотрите, что ежели ужъ онъ возьметъ васъ къ себ въ работу, то раньше какъ черезъ десять денъ васъ отъ себя не выпуститъ, потому прописка паспортовъ и больничныя… Такъ ужъ и знайте, что покуда рубль тридцать ему за прописку да за больничныя не отработаете, онъ и паспортовъ вамъ вашихъ не отдастъ.

— Такъ что-жь, двоньки, останемся? сказала безбровая женщина. — Вдь вотъ не хуже насъ люди, да работаютъ-же за пятнадцать копекъ.

— Выговаривайте только въ кажинную субботу на банное восемь копекъ, а то хозяинъ и отъ насъ хотлъ утянуть, продолжала черноглазая женщина.

— Да ужъ какъ вы, такъ и мы… Согласны, двоньки?

— Конечно-же надо оставаться.

Изъ избы вышелъ хозяинъ. На этотъ разъ онъ былъ въ синемъ кафтан и шапк.

— Надумались, землячки? спросилъ онъ женщинъ, пришедшихъ наниматься.