На заработках

— Сейчасъ… заторопилась двушка, вскочила на ноги, бросилась къ ведрамъ, стоящимъ въ углу, и, еще пошатываясь отъ сна, вышла было на крыльцо, но тотчасъ-же вернулась, сказавъ, — босикомъ-то холодно на двор, позволь ужъ прежде обуться, — и стала обуваться.

Хозяинъ между тмъ началъ будить мужиковъ и другихъ женщинъ.

— Вставайте! Чего валяться-то! А то заняли весь полъ, такъ что даже и не пройти… говорилъ онъ, проходя за перегородку и доставая оттуда полотенце.

Вскор два ведра воды были принесены Ариной, умывальникъ около крыльца былъ также наполненъ водой и хозяинъ принялся умываться. Когда онъ опять вошелъ въ избу, вс уже были на ногахъ. Арина, умывшаяся у колодца, стояла уже въ углу передъ закоптлымъ образомъ и молилась.

— Открестишься, такъ печь затопить надо, да избу подмести, отдалъ онъ ей приказъ.

Вставшіе мужики и женщины, доставъ полотенца, также начали выходить на крыльцо поплескаться, рукомойника. Умывшіеся становились тутъ-же на двор къ востоку лицомъ и крестились. Хозяинъ, расчесавъ гребнемъ волосы и надвъ картузъ, тоже вышелъ на дворъ и широкимъ вздохомъ втягивалъ въ себя холодный воздухъ. Было морозно. Лужи застеклянило, земля затвердла, на доскахъ былъ виднъ блый морозный иней. Хозяинъ въ неудовольствіи покачалъ головой.

— Вишь, утренникъ-то какой! сказалъ онъ. — Къ парникамъ теперь и приступить нельзя, не токма чтобы ихъ открывать и полоть въ нихъ, а я дармодовъ набралъ. Ближе какъ къ девяти часамъ утра и рогожъ снять съ рамъ невозможно, а то все зазябнетъ. Когда тутъ пропалывать!

Мужики и бабы слушали и стояли, какъ виноватые.

— Да ужъ отъ сорока мучениковъ завсегда по утрамъ сорокъ утренниковъ, сказалъ маленькій, тщедушный мужикъ-работникъ съ клинистой бородкой.

— Всегда! передразнилъ его хозяинъ. — Такъ на что-жъ я вчера четырехъ новыхъ дармодокъ набралъ? Зобы-то хозяйскими харчами зря набивать у меня и прежнихъ рабочихъ было достаточно.

— А ужъ это твоя воля хозяйская.

— Когда тутъ парники откроешь изъ-за эдакаго мороза!

— Не плачься, хозяинъ. Солнышко взойдетъ и живо нагретъ.

— А пока оно нагретъ, вы будете сидть сложа руки? Думаешь, что это очень пріятно хозяину? Какъ-же, дожидайся! Пейте чай скорй, да начинайте до парниковъ-то старыя кочерыжки изъ грядъ выдергивать.

— Что прикажешь, то и длать будемъ.

Въ изб между тмъ возились уже вс женщины, помогая Арин, назначенной на сегодня въ стряпки. Одн мели полъ швабрами, другія суетились около грязнаго ведернаго самовара, засовывая въ его трубу зажженыя лучины. Сама Арина растапливала печь. По изб носился дымъ и, смшавшись съ испорченнымъ за ночь отъ ночлежниковъ воздухомъ, представлялъ изъ себя убійственную атмосферу.

Вскор печь запылала, вентилируя избу, и воздухъ началъ очищаться. Черезъ четверть часа самоваръ былъ поставленъ на столъ. Хозяинъ, все еще хмурый, заваривалъ чай, выложивъ на столъ грудку колотаго сахара на синей бумаг.

— Посуды у меня всего только шесть чашекъ да стаканъ. Чмъ пить чай поочереди-то, такъ вы купите себ, каждая баба, по посудин,- сказалъ онъ.

— Милый, да изъ какихъ доходовъ покупать-то?.. — замтила одна изъ женщинъ. — Самъ знаешь наши достатки: пятіалтынный въ денъ, да еще больничный рубль и за прописку паспорта теб зажить надо.

— Ну, ужъ тамъ какъ знаете, а посл Фомина воскресенья я свою посуду въ сундукъ уберу. Кто изъ чего хочетъ, тотъ изъ того чай и лакай. У меня рабочимъ хозяйскихъ чашекъ и стакановъ не полагается. Арина! Да что-жъ ты зря топчешься! Сними съ полки каравай хлба, да накромсай его на куски. Это твое дло, стряпушье.

Громыхая по полу сапогами, курносенькая двушка сняла съ полки большой хлбный каравай и, запасшись ножомъ, начала разрзать его на ломти.

— Пусть мужики сначала напьются чаю, а когда посуда освободится, могутъ и бабы съ двками пить, скомандовалъ хозяинъ и разлилъ въ чашки и стаканы жидкій чай.

Самъ онъ пилъ изъ стакана, молча, угрюмо, наливая чай на блюдечко и громко схлебывая его. Женщины въ это время жевали ломти хлба, круто посыпая ихъ солью. Одинъ изъ мужиковъ, дабы какъ-нибудь вывести хозяина изъ мрачнаго настроенія, выпивъ первую чашку чая, сказалъ:

— Ежели солнышко будетъ припекать по вчерашнему, то въ конц будущей недли можно ужъ будетъ въ парникахъ съ сотню огурцовъ снять.

— Да, дожидайся! мрачно отвчалъ хозяинъ.

— Да вдь ужъ большія завязи есть. Ей-ей… Я вчера смотрлъ, такъ подъ рамами около забора — во какіе огурчики.

— Ну, не мели вздору. Пей, да напившись иди кочерыжки вытаскивать.

Наступила пауза. Слышно было только, какъ жевали уста и раздавались всхлебыванія чая. Черезъ минуту началъ другой мужикъ:

— Теперича ежели такая ясная погода стоять будетъ, то завтра, я такъ предполагаю, можно и подъ луковое перо пятокъ грядокъ приготовить. Луковый сянчикъ — онъ утренника не боится.

Хозяинъ промолчалъ.