На заработках

— Какъ: иди? А гд-же мн ночевать?

— Да въ участк. Самое для тебя лучшее мсто будетъ.

— Ну, веди меня въ участокъ, коли такъ. Предоставь. Пусть возьмутъ.

— Очень мн нужно съ пьянымъ возиться. День-то деньской по городу слонялся я, слонялся, такъ только-бы на нары приткнуться.

— Ну, то-то! прищелкнулъ языкомъ пьяный. — Не возьмутъ меня, а то я въ лучшемъ-бы вид на даровую квартиру пошелъ. Въ участокъ берутъ только тхъ, кто на ногахъ не стоитъ, на тротуар валяется. А я… Хочешь, я сейчасъ предъ тобой трепака спляшу?..

— Тьфу пропасть! Вотъ навязался! Да отойди ты отъ меня, Христа ради! А то и меня могутъ за твою пьяную компанію счесть и не пустятъ. Ну, уйди. Честью тебя просятъ. Вдь сейчасъ дверь отворятъ, а ты тутъ около меня мотаешься.

— О?! А нешто пропить этотъ послдній пятакъ?..

Въ это время щелкнулъ замокъ и отворилась дверь на лстницу.

— Протискивайтесь, бабы! Протискивайтесь скорй впередъ! командовала женщина съ синякомъ подъ глазомъ, стоявшая около самыхъ дверей и влетвшая на лстницу первая.

Деревенскія бабы и двки толпой хлынули за ней. Въ толп проскользнули на лстницу и Акулина съ Ариной.

XXV

Ночлежный домъ, въ который попали Акулина и Арина съ товарками, былъ одинъ изъ тхъ, которыми завдывало общество ночлежныхъ домовъ. Дома эти устроены съ благотворительной цлью и хотя общество беретъ за ночлегъ пять копекъ съ человка, но каждый ночлежникъ обходится обществу гораздо дороже. За пять копекъ общество, кром ночлега, выдаетъ ночлежнику передъ сномъ небольшую чашку щей съ кускомъ хлба или каши, а утромъ, передъ выходомъ съ ночлега, кружку чаю съ кускомъ сахару.

— Не напирай, не напирай! Столъ опрокинете! Куда вс сразу лзете! Бабы! Осади назадъ! Осади, говорятъ вамъ, назадъ! Которая будетъ напирать — вонъ вышвырну! раздался съ площадки, у которой кончалась лстница, мужской голосъ.

На площадк стоялъ столъ въ вид стойки, онъ загораживалъ входъ въ ночлежныя комнаты и около стола сидлъ смотритель дома, онъ-же и кассиръ, человкъ торговаго типа въ потертомъ пальто-пиджак и шапк. Человкъ этотъ пропускалъ мимо себя ночлежниковъ, принималъ пятаки и выдавалъ билеты, вырывая ихъ изъ книжки.

Женщины, оповщенныя предводительшей — женщиной съ синякомъ подъ глазомъ, что въ ночлежный домъ можно и не попасть, ежели мстовъ не будетъ, въ особенности напирали на столъ, стараясь протискаться къ нему. Стоялъ говоръ визгливыхъ женскихъ голосовъ. Кто-то кричалъ въ толп:

— Бабоньки! Что-же это такое! Я башмакъ съ ноги потеряла! Дайте-же нагнуться. Вдь пропадетъ башмакъ. Какъ-же мн объ одномъ башмак!..

— Вамъ-же сказано, чтобы вы не тискались, бабье племя! Что это такое! Я, ей-ей, перестану билеты выдавать! возглашалъ смотритель.

Арина получила уже билетъ, проскользнула мимо стола и кликала Акулину:

— Акулинушка! Гд ты! Иди скорй! А то разрознимся.

— Я здсь, здсь, милая. Погоди немножко… Сейчасъ… Видишь, пускаютъ по очереди, отвчала Акулина, стоя въ толп сзади женщины съ синякомъ подъ глазомъ.

Женщина съ синякомъ подъ глазомъ рылась въ карман, шаря денегъ. У ней оказалось въ наличности только три копйки, но смотритель за три копйки билета не выдавалъ.

— Какъ-же ты лзешь, мать, не сосчитавъ деньги? Вдь знаешь, что сюда за три копйки не пускаютъ, а надо пять, говорилъ смотритель. — Ну, ступай назадъ. Нечего теб тутъ толкаться…

— Да у меня, голубчикъ, было пять копекъ, три и дв копйки, да карманъ-то дырявый… Сама считала, что пять. Ахъ, ты Господи! Да неужто-же я дв-то копйки потеряла?

— А потеряла такъ и уходи. Зачмъ-же ты другихъ задерживаешь!

— Постой, я въ юбк пошарю. Тамъ тоже карманъ.

— Отстраняйся, отстраняйся! Пропускай другихъ. Некогда тутъ шарить да вчерашняго дня искать.

Мсто женщины съ синякомъ подъ глазомъ заступила Акулина и ей тотчасъ-же былъ выданъ билетъ.

— Бабоньки! Дайте дв копйки! Ей-ей, я куда-нибудь эти дв копйки засунула, обратилась женщина съ синякомъ подъ глазомъ къ товаркамъ, но т молчали и отвертывались. — Акулинушка! Мать родная, снабди двумя копйками, Христа ради! Я теб какую-нибудь вещь въ залогъ дамъ. Сама-же я васъ сюда привела и вдругъ сама-же должна вонъ идти. Я вдь отдамъ. Право слово, отдамъ.

Акулина вопросительно взглянула на Арину. Та отвчала:

— Да дай, Акулинушка. Жалко ее, бдную.

Акулина вынула дв копйки и положила на столъ. Женщина съ синякомъ подъ глазомъ была пропущена мимо стола и, держа въ рук билетъ, говорила:

— Спасибо, голубушка, спасибо. Я вотъ завтра какую-нибудь вещь продамъ, такъ сейчасъ-же отдамъ теб дв копйки. И какъ только я эти дв копйки потерять могла — и ума не приложу! Вдь и въ юбочномъ карман нтъ.

— Да, потеряла! Чего ты врешь-то! Ты и третьяго дня такъ-же дв копйки теряла, какъ и сегодня. Вдь третьяго-то дня я ночлежничала съ тобой у Измайловскаго моста, такъ помню, говорилъ въ толп женскій голосъ. — Просто на чужія дв копйки хочешь ночлежничать. Маклачка извстная!

Женщина съ синякомъ подъ глазомъ не возражала и юркнула вмст съ Акулиной и Ариной въ женскую ночлежную.