На заре земли русской

– Что с градом будет? – тихонько спросил подошедший Димитрий.

– Бог знает, – нахмурился князь. – Нас мало, долго нам не выстоять.

– Может, мне наведаться туда? – предложил стольник. – Разузнаю, что да как…

– Не надо, – Всеслав посмотрел на него строго, и юноша поник. – Зря только рисковать. Лучше покажи, как я тебя меч держать учил.

Димитрий поднял оружие, сжав основание меча двумя руками, отойдя в сторону, слегка взмахнул им.

– Ладно, – кивнул Полоцкий. – Осторожней будь...

Димитрий хотел ещё спросить Всеслава, почему он сразу же поверил Белогору, ведь посадник мог и обмануть, заманить дружину в ловушку, но не успел. Откуда-то справа вдруг раздался треск, а за ним сразу же резкий, короткий вскрик, и это словно послужило сигналом. То там, то там кто-то вскакивал и падал, вставал, бежал и снова падал, костры вспыхивали яркими рыжими снопами и рассыпались искрами, сизый дым стелился по земле. Нападение на лагерь произошло совершенно внезапно, в тот момент, когда его ожидали менее всего. Огляделся Димитрий вокруг: не было рядом князя, точно в воздухе он растворился, а ведь только что они разговаривали! Знакомый голос, громкий, властный, послышался Димитрию где-то в отдалении.

Справа и слева юноша уже был окружён. Свои, чужие, – ничего не было понятно ему, ни одного знакомого лица, ни одного приказа, что да как делать, куда бежать, с кем драться и кого беречься. Кто-то со стоном упал подле Димитрия, и тот едва успел отклониться от удара вражеского меча. Своё оружие показалось очень даже лёгким, ведь когда не думаешь о тяжести, совсем перестаёшь обращать на неё внимание. Руки двигались сами, отдельно от мыслей, потому что внутри у юноши был только опустошающий страх: страх перед смертью, которая может настигнуть в любую секунду; страх перед нарушением заповеди Божьей – «Не убий», – наказывал Христос, и поэтому сам факт отнятия чужой жизни вопреки слову Господа связывал руки. Инстинкт самосохранения, однако же, заглушал все остальные чувства и эмоции, и Димитрий, думая только о том, чтобы не попасть под удар самому, размахивал мечом налево и направо, и совершенно вылетело из его памяти всё, о чём накануне говорил ему Всеслав.

А тот помнил обо всём, не забывая держать в поле зрения «своих». Стольника своего князь уже давно потерял из виду, и оставалось только надеяться, что он в порядке, хотя бы пока что. Думать о ком-то или о чём-то, кроме себя и собственной жизни, было особенно некогда: вокруг было темно, приходилось не только махать оружием, но и стараться всматриваться, кто оказывается под ударом. Мир перевернулся, небо слилось с землёй, звон клинков и мечей, стоны раненых, крики и ругательства воинов вокруг – всё соединилось в один невообразимый шум. Одного из нападавших Всеславу удалось отвлечь, ударить остриём меча со спины и сбросить в реку, но тут же напротив из кромешного ада битвы перед ним появился новый противник. Что-то смутно знакомое почудилось князю в его привычных, отточенных движениях: то ли непоколебимое хладнокровие, то ли резкость и чёткость, кажется, хорошо отработанные. Всеслав в очередной раз замахнулся мечом и сделал несколько неплохих выпадов, один из которых, наиболее удачный, пришёлся прямо по правой части груди воина, практически незащищённой. Со сдавленным вздохом он упал на колени, выронив меч и щит и схватившись за повреждённое место.

– Всеволод, – промолвил Полоцкий, в свою очередь тоже опуская оружие, и голос его был охрипшим от волнения и плохо скрываемого удивления. Свободной рукой раненый воин стащил шлем, и по лицу его рассыпались светлые кудри. В темноте никто из них не видел другого, но оба безошибочно догадались, с кем сражаются.

– Всеволод, – уже тише повторил Всеслав, переводя дух и опираясь правой рукою на меч. – А помнится мне, ты крест целовал на мире нашем!

С этими словами он отворотился от поверженного.

– Целовал… – с трудом выговорил Переяславский. Под его свободной ладонью хрустнула ветка, как будто перебивая его. – Так братья отговорили…

– А ты верен был кому? – жёстко спросил Всеслав, разворачиваясь и снова глядя в упор на Всеволода. – Им? Или мне?

Ничего не ответил Всеволод, только взор опустил. Силы медленно покидали его, собрав остатки их, он цеплялся за обрывки сознания, и для разговора с Полоцким не мог подобрать слов – всё спуталось у него в голове.

Когда занесённый меч со свистом врезался во что-то твёрдое, Димитрий испугался. Лезвие ударилось о щит оказавшегося перед ним противника. Димитрий пригляделся: из-под сбившегося набок шлема было видно молодое лицо без тени страха или смущения в глазах. Противник был таким же, как и он сам, – вероятно, ему не было ещё и двадцати солнцеворотов. Однако все его движения были точны и быстры, в отличие от движений неопытного Димитрия.