На земле Родоса

– Благодарю всех присутствующих, кто решил потратить драгоценное время на эту встречу, – говорил он. – Сегодня я бы хотел коснуться не простой задачи, и постараться решить её. И все это вместе с вами, мои друзья. Итак, приступим, – профессор отпил небольшой глоток воды из стакана, поставленного на кафедру. – Мне кажется важным, особенно для нашей с вами страны, разрешить существующую проблематику нигилистических идей постмодерна. Я предлагаю откинуть само понятие постмодерна, и не впускать в лексикон понятие метамодерна. Я предлагаю мыслить категориями, уже имеющимися, как «здесь и сейчас», но вместе с тем ужаснуться той действительности, что сама действительность есть довольно хрупкая вещь. Понимаю, какой это серый лес, особенно бравирование сложными переменными, но это лишь первые тезисы, которые мы станем обсуждать. Итак, почему действительность есть хрупкая вещь? Я бы хотел указать вам, мои дорогие слушатели, на один примечательный факт, с которым в современности сталкивались многие люди, и лично вы, в том числе. Я говорю про сетевых троллей, что таксинизируют окружающую среду в интернете, и ставят под сомнение факты и переворачивают действительность в иной контекст. Кто-то шутки ради, кто-то ради денег, но своего добивается почти во всех случаях. Он выворачивает наши убеждения и понятия вверх дном, заставляет нас агрессировать, все наши привычные установки становятся надломленными под этим действом. Человек не представляет себя без социальных сетей или браузера в настоящем времени. Наше сознание уже поделено на реальности и ирреальность сети, в которой и присутствуют те самые тролли. Сегодня моральные установки человек черпает из интернета, не из книг, как это было некогда принято, но оттуда. Ныне интернет действительность есть реальная действительность. Все факты, нравоучения, покупки, все это делается с помощью гаджетов, но под воздействием троллей эта действительность деформируется, что и есть хрупкая вещь. Поэтому я хочу вас плавно подвести к ключевой идее, к сожалению глубоко не рассматривая, кто такой тролль, что именно здесь и сейчас мы должны мыслить как свершающееся, не оборачиваться на навязанные интернет мемы, и смотреть на человека в этом диапазоне, как вершителя своей некой идеи, которую он проявляет сам. Я не призываю к радикализмаму, как это сделал западник Качинский, напротив, я это осуждаю, и хочу лишь указать на то, что сегодня человек, не испытывая рвотного эффекта, не осознает свое отдаление от присущих ему дарований. Человек обязан осуществляться в этом мире, понимать свой «план», я это подчеркиваю, – указал профессор на последнем слове. – Конечно, я не претендую на всезнайство и вершение чужих мыслей, это чисто не этично для научного духа, но во времена, когда человек отбрасывает самого себя, отбрасывает свой пол, свою расу, свой дом и родство, становясь homo potrebitilius, как раз под воздействием и этих троллей, и встроенных таргетированных реклам, невольно задумываешься в верности избранного нами пути. Разве может человек, насытив свои амбиции, утихомирить их, если окружающая действительность его подначивает к этому? Разве может человек, заработав кучу денег, остановиться? На это можно было бы утвердительно ответить, и сказать «да», может, но боюсь, мы свидетели иного. Это и есть хрупкая вещь. Все что я стараюсь вам донести – это посыл к подмене. Возьмем, например, литературу. Это условный пример, но все же. Со времени выпущенного Джойсом фундаментального труда, литературное направление восклицало: «возможна ли литература после Джойса?». Почему так говорили? Потому что именно этот человек великолепно провел эксперимент со стилистикой текста. Именно стиля, но не идей. После Джойса литература скатилась в бравирование стилистикой. Вот, взгляните на это недоразумение, – сказал профессора, и достал из стоящей на столе рядом сумки обычную книжку. Раскрыв её, он подходил к присутствующим, и показывал на страницы, на которых текст был разбросан по разным углам, а где-то на страницах было всего две строки. Обойдя аудиторию, приговаривая «вот, вот, пожалуйста», профессор Шаткий вернулся к трибуне, продолжая: – Вот во что превратилась литература. Хочется констатировать: интеллектуальное обнищание! К чему был этот пример? Это пример подмены.

Профессор Шаткий продолжал уверенно вести лекцию, ведя повествование через краткую историю западной философии и некоторые открытия в нейрофизиологии. Это он делал специально, указывая, на что способен человек, но сегодня ему недостает ни концентрации внимания, ни сил, ни естественного желания. Особое внимание он уделил Ницше, как законодателю умов столетий.