На земле Родоса

– Немец, – говорил профессор, – ввел в состояние анабиоза почти все человечество, которое неверно интерпретировало его мысли. Он говорил об дионисийстве личности, о естественной праздности, и что важнее самого человека не может быть, если он не привержен традициям социума. Так что остается нам? Мы можем признать личность как действующую в мире, здравую личность, стремящуюся не деградировать под переоцененными гаджетами, наркотиками, алкоголем. Но и эта личность должна понимать свою историчность, и где она находится. В нашем случае – это наша страна. В этих рамках мы и действуем. И вы, и я… – профессор остановил монолог, задумавшись над дальнейшим повествованием. Он не заготавливал эту реплику к семинару, но неожиданно выйдя из его уст, она заставила задуматься его. Спустя некоторое время профессор Шаткий продолжал. Он обосновано, научно и возмущенно выражал идиому «сколько человек готов принять в себя техническо-развлекательного мусора, феминизма, диктат меньшинства? До какой поры будет это продолжаться?». При этом Шаткий цитировал Ницше.

Порой складывалось мнение в зале, что профессор имеет дурные взгляды, и вообще является противником прогресса, но профессор неожиданно пояснял позицию другого лагеря, тем самым давая пищу для размышления слушателям. Эта ясность и полет мысли приятно шокировали публику, поскольку им дают право самим делать выбор.

Во время речи профессора, Саша сидел рядом с Алексеем, и послушно слушал его. Он не разбирал, о чем повествовал профессор. Его возрасту не под силу глубоко вникнуть в выдвигаемую проблематику из уст Шаткого. Его сердце лишь подсказывало, что это что-то важное и необходимое, но ему не дающееся. Даже спустя час лекции с лишним, Саша ничуть не устал от неизвестных слов, непонятных речей и смирно сидел. В этом ничего плохого не было. Это важно в дальнейших жизненных перипетиях, в которых надо делать выбор, порой неприятный, но это лучшее, что может предложить образование, и оно должно воспитываться с раннего возраста.

Рядом с Сашей сидела Анна с одной стороны, с другой сидел Алексей. Эти люди, не являющееся прямыми родителями, но издающие из глубин теплоту заботы и любви о нем взяли себе задачу привить мальчику любовь к размышлениям. Не важно, какое прошлое, и какие присутствуют гены, огромная ответственность лежит на том, кто с детства занимается ребёнком.

XV.

Естественный слой небольших пылинок вились перед светом люстр, спускаясь на пол и освещая пространство греку, что сидел в терпеливо-подавленном состоянии, наблюдая рыночную ситуацию. На экране биржевых котировок ясно прослеживалась тенденция к приближающимся снижениям цен на товары. Под раздачу попадали зерновые, кукуруза, нефть и хлопок. Под этой неминуемостью снижения цен в раздумьях сидел Родос.

Непредсказуемость цен для биржевиков является краеугольным камнем. Сколько было придумано и разработано идей в погоне предугадывания будущей цены. Сколько профессоров и ученых томились над рационализированием денег, общего благосостояния, но что дело смертным? Лично для Родоса, кризис – это сворачивание помощи хозяйственникам, простым нищим, архитекторам, снижение отпуска хлопка. Все это не так заметно сейчас, и цены ещё не пошли вниз, но грек чувствует эту неминуемость, что имеет силу гораздо большую над человеком, как и природа.

Тяжелый вздох, просчет в действиях, разработка первостепенных планов, что дают сбой, одинокое, словно еле заметный свет огня в непроницаемой тьме, блуждание по тонкой кромке льда сквозь высоты горных пик ледового разума – это и есть неминуемость, в которой Родосу необходимо принимать решение. С этим сталкивается каждый, кто сочтет, сквозь скрежет зубы, продолжать лично предначертанный путь.

Выражение этого действа стало в сиплом дыхании, безднных глазах и мыслительной слабости, от которой, в такие моменты, ждешь каких-то свершений. Сердце уныло бухает в груди и одним только ритмом передает тщетность в полученных знаниях, соприкосновениях с искусством, полученным опытом. В столичной академии ему преподавали дисциплину посвященную финансам и рынку ценных бумаг, но эти знания были совсем неприменимы в реальности. Все эти теоретические изыскания не сделают из человека действительного финансиста, практичного и делового. Финансистом можно стать только по желанию и упорным трудом, изучая не столько макро- и микроэкономику, поведенческие финансы, саму дисциплину финансов, сколько выработка собственного подхода к финансовому рынку и разработка личного метода ведения дел на рынке. Родос также ученый, юрист и неплохой практик в финансах, но посвященные семь лет этой деятельности пошли лишь во вред в погоне за общественным, навязанным тактом.

С возвращения Родоса домой, тот ещё занимался разработкой личного метода ведения дел. Казалось можно все объять. И рынок, и семейное дело, и быть вместе с семьей. Последняя же пала в весе перед рынком и делом, а рынок дал сбой сегодняшним числом. Так что же важно в жизни, что важно для тебя, читатель?