На земле Родоса

С кухни веяло той самой выпечкой, которую Анна выпекала почти каждый день, когда с полей возвращались Алексей и Родос. Вслед за запахом слышались, и тревожные шаги матери, которую сын узнал по еле слышным вздохам от труда на семейной кухне. Испуганная от сильного хлопка двери к порогу подбежала Анна с распахнутыми глазами, дабы узнать, кто явился, и от неверия, прижала ладонь к груди. На пороге стоял Родос, вкруг которого лежала сумка и стояла клеть с кардиналами. Глаза матери сменились пылкой улыбкой, и, подбежав к сыну, крепко обняла его.

– Родос, неужели? Ты вернулся. Не думали, что так скоро, – говорила она.

– Это все экзамены, их перенесли, – отвечал он. – Вот я и решил приехать раньше, не предупреждая вас.

Так они простояли с минуты три, не говоря слов. Анна никак не желала разжимать объятия к сыну, но, прервав молчание, начала задавать вопрос за вопросом: как сыну жилось в столице, что думает о своем будущем и надолго ли приехал.

– Вроде бы я никуда и не собирался, – говорил Родос, отрываясь от объятий матери. – Планирую остаться у вас, работать с отцом в полях.

– Я рада, что ты приехал. Но не будем теперь все время стоять у порога, – сказала Анна, и, взяв клеть с птицами, продолжала: – Ты проходи, переоденься. У нас небольшие перестановки, но ты быстро разберешься. Твоя комната будем наверху, как и раньше, там мы ничего не меняли, думали, как вернешься тебе и решать, что с комнатой делать, а некоторые вещи остались в гардеробе у выхода к полям, там увидишь.

– У меня с собой есть пара вещей, – отвечал Родос.

Вместе они прошли в обеденный зал. Сын остановился у стола, Анна поставила клеть на стол, принялась отворять непроницаемую ткань клети.

– Что за прелесть? – говорила она. – Никогда таких не видела. Что за порода? – Но, не дождавшись ответа, Анна выбежала к тому выходу к полям, где стоял гардероб, рядом с которым стояли несколько полных мешков зерна и хлопка. Как выяснил позже Родос, отец прилагал постепенно усилия к перепродаже и зерновых культур, скупая те за выгодную цену у местных частных фермерств. Не удивительно было видеть, как и в гостиной и в столовой, и рядом со старым гардеробом находились эти самые мешки.

Пока мать бегала за кормом, сын перенес сумку в обеденную, из которой достал льняную рубашку, простенькие штаны и жилетку, подчеркивавшие в нем деловито-академические качества, выкованные за все эти годы в столице.

– Сейчас, уже бегу. Осталось только воды набрать, – говорила Анна, перебегая с выхода на кухню. – Сейчас я им поставлю, – пройдя обеденную, вновь просочился голос Анны, которая открыла клеть, и просунула горсть зерен и небольшую пластмассовую углублённую тарелочку с водой. – Пока пусть так. Главное без еды не оставили. Приживутся ещё.

Теперь же, голосом она усадила за стол сына, бегая вокруг него и принося ему пищу, и требуя, чтобы тот без остановок рассказывал и рассказывал, по возможности показывал жестами, как ему жилось в Москве.

Она так и полыхала улыбкой, и как не посмотрела на сына, полыхала ещё сильнее. Вся материнская любовь её выказывалась в поданном ароматном русском борще с горшочком сметаны, приправленных нескончаемыми разговорами лишь о жизни так любимого сына. Наконец, она вновь сегодня может бегать и ухаживать за чадом, как и в детстве.

Родос благодарил её за эту услужливость, но все же настаивал, чтобы та остановилась и так сильно не возилась с ним.

– А где отец? – спросил Родос. – На полях я его не заметил.

– Он наверху. К нему теперь ежедневно приходят торгаши всякие. Все о делах, о торговле говорят, как будто в этом и есть их жизнь.

Анна принялась рассказывать, как Алексей все это время, пока Родоса не было дома, трудился во благо дома, невзирая на выгоды предложений приходящих предпринимателей. Муж всегда указывал на то обстоятельство, что важны не только прибыли или деньги, как он завещал ещё сыну в детстве, но важно служение родству и дому, и в немаловажной степени месту, где ты родился. В современности эти мысли казались устаревшими, и никаких подтверждений в правильности своих убеждений Алексей не находил, но когда видел, как окружающий люд тянулся к удовлетворению банальных потребностей будь то выпивка или скитание от женщины к женщине, то понимал, пусть и в одиночестве, что он прав.

Родос внимательно слушал Анну с приподнятым лицом, поскольку ему нравилось, когда речь заходила про какие-либо дела, в которые он старался окунаться с головой. По его мнению, корнем зла человеческих начинаний, а уже далее продолжений, была лень, двигавшая регресс вперед. С того момента, как ему пришлось уехать в столицу, Родос старался развить в себе, пусть и искусственно и даже насильно, но любовь к любому делу, которое необходимо доделывать до ювелирного изыска.

– И что же отец? – говорил Родос, смакуя пищу. – Он ни на метр не продал земли с поля? С одной стороны это было бы выгодно. Можно было бы построить пару складов, может и техники прикупить, да и запасы топлива сделать.