На золотых приисках

—Ну, ладно, все равно ничего не придумаете, утро вечера мудренее, — заявила им смягченная жалостью Фаина Прохоровна.

На том и разошлись. Петр Иванович проворочался всю ночь с боку па бок, утром же, чуть свет, разбудил Трофима Гавриловича.

— Попробуем поищем по Александровскому ключику?

— А, пожалуй... попробуем.

И сейчас же послышалось:

— Вставай-ай! В разведку на Александровский!

РАЗВЕДКА.

От стана до Александровского ключика версты три. В сухую погоду ручеек почти пересыхает, но последние дожди напитали его, и ключик шумел резвою струею по тенистому руслу. К концу своего пути он выбегал на широкий и открытый склон долины Кундата, поросший высокой» травою c редкими деревьями. Повыше начиналась густая тайга.

Я и Петр Иванович вышли раньше. Последний как-то брал уже пробы из этого места и нашел их не безнадежными. Теперь решил пробу повторить, главным, образом чтобы выяснить, конечно, приблизительно, как высоко по склону начинается золотоносный пласт. Захватив кайлу, лопату, топор и ковш мы отправились.

Утро было ясное, и обильная роса промочила нас насквозь до самого пояса.

Выйдя на ключик, пошли вверх по его руслу. Отойдя с четверть версты от Кундата, Петр Иванович остановился. Черпнули ковшом песку со дна, выбрали руками камни и камешки и оставшийся песок тщательно взмутили, промыли и мутную воду слили. Затем опять черпнули воды, взмутили и промыли остаток и снова слили. После нескольких промывок на дне ковша остался черный железистый осадок, «шлих>. Мы нагнулись к этому остатку, и среди черных крупинок нам приветливо блеснуло несколько маленьких золотинок.

Я посмотрел вопросительно на Петра Ивановича. Но он ничего не ответил и пошел дальше.

Минут через десять взяли вторую пробу. Золотинок было несколько больше.

Проба за пробой давали удовлетворительные результаты.

Петр Иванович повеселел, напряжение сошло с лица.

— Вот наша работа,—улыбнулся он мне —то в жар, то в холод.

Войдя в тайгу, должны были преодолевать большие препятствия. Ручей был завален окончившими свою жизнь елями, русло сплелось с корнями. Рубили корни  и из-под них брали пробы. Золото начало уменьшаться и, наконец, совсем прекратилось.

Реки и ручьи наиболее надежные руководители золотоискателя. Их текучая вода глубоко врезается в пласты горных пород, прорезает золотосодержащие пески и катит их с собою вниз. По этим уносимым пескам и догадывается человек, что где-то рядом, или выше по реке, залегают драгоценные пески.

Но и самые пласты золотоносных песков есть результат размывающего действия воды. Коренное золото—жильное. Коренное золото чаще всего вкраплено в кварц —то в виде прослоек жил разной мощности, то в виде крупинок разной величины (от невидимых глазом до самородков в несколько пудов весом).

Проходя но кварцевым месторождениям золота, вода подмывает их, порода обрушивается в реку, дробится, истирается и дает кварцевый песок с золотыми крупинками. Течением воды этот материал уносится и отлагается где-нибудь ниже в виде пласта золотоносных песков. Со временем на песках может развиться богатая растительность, нарасти лес, они закроются толстым слоем перегнойного материала — тем, что называется в золотом деле «торфом», или «турфом».

Уборка этих турфов с песков трудное и дорогое дело.

Исчезновение золотинок давало основание думать, что дальше вверх по горе искать нечего. Надо было найти тот источник золота, который питан зол от инками русло ключика.

Рабочие и Трофим Гаврилович уже ждали указаний, расположившись по склону у края леса.

Чтобы найти пески, или, может-быть, даже кварцевую жилу с золотом, надо было исследовать склон горы у ключика. Очень часто искомый пласт бывает не широк и близок к поверхности. Для обнаружения его роются длинные рвы в надежде, что таким образом удастся встретиться с золотом и тогда уже можно будет исследовать пласт детально. Петр Иванович задал направление для рвов, и все принялись за работу. Работали все одинаково, и только Петр Иванович занялся специально пробами вскрываемых пластов.

Работа была очень трудна. Земляная работа вообще нелегка, здесь же, в горной таежной местности, она особенно давала себя чувствовать.

На ряду с копанием приходилось рубить и пилить толстые деревья, вырубать целые системы мощных корней, откалывать каменные породы, кайлить плотно слежавшиеся пласты. Тяжесть работы увеличивалась натиском мириадов слепней. Эти отвратительные насекомые облепляли человека сплошной черной массой, пребольно кусали, проникали в рот, уши, лезли в глаза, забирались под одежду, белье, в сапоги, жужжали и ползали но телу. Отмахиваясь, давишь их тысячами, и новые тысячи этого, как его зовут здесь, «гнуса» наседают и лезут на работающего.

Когда силы иссякали, и кайла готова бывала сама выпасть из рук, раздавались волшебные слова Трофима Гавриловича:

— Закури, ребята!