Nabat_1

— И еще я думаю, Виктор Вилорович, Илья Триф при­зван выполнять роль детонатора в борьбе иудаизма с исла­мом за передел мира, как провозвестник новой религии.

Воливач посмотрел на Судских ошарашенными глазами, покрутил для убедительности пальцем у виска.

— Думаете, меня заносит? Нет. Я ведь читал труды его по истории христианства и сужу об этом беспристрастно. Хрис­тианство, как щит иудаизма, уже не играет своей первона­чальной роли, оно выродилось в буффонаду, а если принять во внимание его нынешних союзников, радоваться раввинам нечего. Нынче иудаизм укрепил свои позиции,- еврейская ди­аспора повсеместно контролирует политику, экономику, ис­кусство, средства информации. Но мусульманский мир вовсе не дремлет, его доля владений не уступает еврейской. Акти­визируется и третья сила — буддизм. Третий мир давненько желает быть первым. Чтобы победить, иудаизм готов на из­любленный прием — создать подкидыша. А сделать это удоб­но на чужой территории. Вот вам и причина выдворения Трифа из земли обетованной.

— Дела-а! — прихлопнул в ладоши Воливач. Едва при­сев, он снова вскочил, заходил по кабинету. — Что ж полу­чается: мы находим Трифа и отдаем его Церкви — Церковь перевооружается.

— Якобы, — уточнил Судских.

— Якобы, — повторил Воливач. — Отдаем его комму­нистам...

— Перевооружаются они, — закончил за него Судских.

— Надо подумать, — прищурился Воливач. — Не уто­пить ли двухголового котенка...

1—4

Будить зверя не входило в правила Судских. А Воливач покинул штаб-квартиру УСИ ровно ошпаренный. Любимчик задал задачу. Одно дело — быть пожарным сцены, когда идет представление о красном петушке, другое — править ре­жиссуру в качестве цензора. К этому мягко подталкивал Суд­ских. Воливач не отрицал, что спектакль устарел и зритель мог отвернуться, но в какую сторону?

«А это— куда подтолкнут», — подумал, но не высказал он.

Не первый раз его задевало умение Судских оставаться в тени, еще точнее — сеять сомнения. «И всегда ведь находит­ся дурак, который идейно взращивает их!» — анализировал Воливач. Помнится, поступила команда из окружения пре­зидента поубирать с телеэкрана глуповатые шоу, а заодно и ведущих неславянского происхождения. Задание соответ­ственно поручалось Судских. Тот и пальцем не шевельнул. Вроде бы. А выступил по первой программе известный по прежним временам публицист. «Смотрите, — говорил он, — как идет оболванивание масс. Веселенькая передачка «Поле чудес». Призы, музыка, аплодисменты. И никому невдомек, что это элементарная насмешка над зрителем. Где «поле чу­дес»? Правильно, в стране дураков. У нас с вами. А главные призы и баснословные доходы остаются за кадром. Это и есть суть шоу-бизнеса. Надо нам это?» Нет, ответили возмущен­ными письмами шахтеры Воркуты и колхозники Нечерно­земья: дурят нашего брата, измываются.

«Твоя работа?» — Воливач звонит Судских, смеется. «По­ручали мне, — смеется Судских. — Но зачем попу гармонь?

Для этого заливистые есть, у них там целая программа пере­мен. Диалог Попов — Бурлацкий меняют на поп и Бурлац­кий. «До и после полуночи» на «От зари до зари». Так что, Виктор Вилорович, ничего не изменилось. А «Поле чудес» станет целиком «Страной чудес».

Ничего не изменилось! Ни-че-го! Ни в какую сторону.

Россияне тихо, как после тяжелого похмелья, осознавали, что их в очередной раз надули. Старухи, столь громко ратовавшие за возврат коммунистов, получили свое и теперь в длинных оче­редях примеряли тело Зюганова к голове Лебедя, а мозги Яв­линского к черепку Ампилова. «Всем бы яйца рвать!» — не выдерживал порой кто-либо из бывших ударников комтруда, а что поделаешь, сам мотал красным флагом, палил у сына ком­мерческий ларек, а теперь не помитингуешь, остережешься Цер­кви. Можно материть власть, можно оплевать парламент, сгори он синим пламенем, даже продавщицу в хлебном можно, а Цер­ковь — ни-ни... Это Богово, Господа гневить нельзя. Да и власть привычнее гнобить на кухне... По столичным трассам мотались туда-сюда газики «раковые шейки», к гаишным импортным «фордам» прибавились конфискованные у арестованных бур­жуев джипы, милицейские чины обзавелись «мерседесами», «вольво», «тоетами», и сама милиция разнообразилась: была «региональная милиция», «муниципальная милиция», «квар­тальная милиция», «милиция нравов», просто «милиция» и даже «церковная милиция»; они вместе и по- одиночке громили бан­ды грабителей, рэкетиров, насильников.

«Всегда можно нанять одну половину человечества, что­бы перестрелять другую», — подумал Судских, почитывая оперативную информацию за прошедшие сутки.

«В районе Добрынинского рынка отряд «милиции нравов» совместно с ОМОНом уничтожил банду подростков».

«Боже мой, там же пацаны от пятнадцати до двадцати пяти! Убиты молодые мужчины, без которых не родятся но­вые отцы...»