Nabat_1

Израиль выразил ноту протеста России, хотя в этой исто­рии еще много невыясненных вопросов. С комментариями и разъяснениями по делу о захвате российского контейнерово­за «Аделаида» в нашей программе — Виктор Вилорович Во­ливач», — завершил сообщение диктор, и на экране возник покровитель Судских.

Пока он отмежевывался от обвинений, приводя массу контрдоводов, Судских мало вслушивался в слова, стараясь получше разглядеть черты лица.

Воливач держался уверенно, обида на незаслуженные об­винения сквозила в его речи. Россия, мол, сама пережила не­давно дьявольское нашествие и теперь желает жить в мире с другими странами. Приписывать ей террористическую дея­тельность нелепо и форменная провокация, очередной виток холодной войны в тот период, когда Россия сама несет по­мощь Европе. Ведется следствие, преступники и пособники будут найдены и понесут заслуженную кару.

«В заключение от имени всех россиян, от имени тех, кто пережил ужасы Чернобыля, хочу выразить глубокое соболез­нование пострадавшим от варварской бомбардировки».

-— Ты понял! — воскликнул Судских. — Он уже знает, что удар не состоялся! — Он вскочил, обдумывая еще что-то. — Вспомни Олег, он сказал: «Россия сама недавно пережила нашествие дьявола».

— Что-то вроде, — согласился Луцевич.

— Не вроде. Фраза далеко не для красного словца. Он имел в виду нечто, имеющее место. Воливач, по моим убеждени­ям, — опять во главе какого-то заговора с далеко идущими последствиями.

Он машинально перевел глаза на хозяйку, так и стоящую в дверях. Она зарделась, вспыхнула стеклами очков, будто застигнутая на месте преступления. Судских смутился еще больше: отвык, расслабился, выбалтывает серьезные вещи при посторонних. А проговорился он крупно... Опять его несет куда-то течение, помимо разума. И ведь не во власти он об­стоятельств, вольный человек.

«Я просто не осознаю пока реальности! Все еще во власти химерических сновидений! И начинаю творить глупости. Я передоверился Луцевичу?»

— Игорь Петрович, — донеслось до него мягко и настой­чиво. Говорил Луцевич.

— Да? — очнулся Судских.

— Прежде всего давай разложим фишки по кучкам. Здесь мы в абсолютной безопасности. — Он сделал поклон в сто­рону хозяйки, и она опять зарделась. — Это мой товарищ со студенческих лет. Что она знает, в ней умерло сразу. Дальше: события последних часов мы предотвратили, и лучше это никто не смог бы сделать. Пусть израильский спецназ при­писывает себе новую победу. И террористы, возможно, хоте­ли нанести удар по другой цели, по Иерусалиму, например, — в спешке плохо сконтачило. Далее: причастность Воливача к истории с «Аделаидой» очевидна, а перехват он никак не мог предположить. Отсюда следует, что твой товарищ правиль­но составил диспозицию и в самом начале предложил тебе тайм-аут, чтобы вскрылись чужие карты.

— Мужчины, я вас покину, — вмешалась хозяйка. — Это не для моих ушей. Я ухожу к маме.

Луцевич привстал, попытался протестовать, но она оста­новила его одной фразой:

— Луцевич, не крути сразу эротическое кино и докумен­тальный фильм.

Откуда-то из банки с мукой она достала литровую бутыл­ку «Метаксы», выставила на кухонный стол и направилась к дверям. Они проводили ее с благодарностями за уход и тер­пение. Едва щелкнул дверной замок, Луцевич продолжил пре­рванный разговор, явно с воспитательным подтекстом:

— В прежние времена у вас с Воливачом были дружеские отношения?

— Вполне. — Судских решил полностью довериться Лу­цевичу. Он обязан ему жизнью: есть другой критерий дове­рия? — Однако я не все принимал на веру. Воливач — вещь в себе. Его планов никто не знал. Он всегда вел сложные игры и всегда выходил сухим из воды. При царях и диктаторах. Он сам по себе.

— Если не секрет, ваше ведомство занималось масонами в России? — неожиданно спросил Луцевич. Вопрос, словно чья-то физиономия из-под одеяла, застал Судских врасплох.

— Нет.

— Почему?

— Других дел хватало.

— И ни разу не сталкивались? — пытал Луцевич.

— Как-то не получалось. А вообще-то... — припомнил Судских, — в девяносто восьмом сталкивались. Вышли на организацию со всей атрибутикой масонов. Дальше ею зани­мался второй отдел Воливача. До того ли было... Хватало явных вредителей без масонов.

— А разговоров с Воливачом никогда не возникало на эту тему?

«Чего он меня допрашивает?» — ело внутреннее раздра­жение, но Судских будто следовал за поводырем, минуя кра­пиву.

— Было два раза, — кивнул он уверенно. — Воливач как- то поведал мне, что христианство как таковое отслужило свою службу, а масонство как раз трактует свободу в выборе веры.

— И навязывает свою, — дополнил Луцевич.

— А второй раз, — пропустил мимо ушей Судских, — не помню, по какому поводу, он обронил: «Знатный из меня вы­шел бы мастер ложи». Я не придал этому значения.

— И зря.

— Подчиненные не задают вопросов, нарушающих субор­динацию.

— Не обижайся, Игорь. Могу сделать вывод, что Воливач представляет масонскую организацию, и в довольно круп­ном ранге.