Nabat_1

— Никогда, — отрицательно покачал головой Судских. — Олег, в Европе заклинились на масонах, в России человек такого ранга не станет размениваться на княжество, если у него царство в руках. Выбрось из головы. Гуртовой — пове­рю. Воливач — нет.

— А Гречаный?

— Тем более. Казаки на нюх распознают нечисть. Если подноготной человека не знают, никогда не бывать ему ата­маном. А он не опереточный, а настоящий. — К Судских возвращалась способность взвешивать слова и поступки. Лу­цевич развивал прежнюю тему:

— Обрати внимание, Игорь, события, приведшие к влас­ти коммуняк, развивались не исподволь. Развал экономики, невыплата зарплат, коррупция, безвольный президент-мари­онетка— все это вылилось в бунт и возврат прежней власти. События смоделировались из-за кулис. Но победа американ­ской партии оказалась пирровой. Кто же мог дирижировать хаосом прилюдно? Общество возмущалось засильем евреев, а танец «Семь сорок» не кончался. Такое под силу только крепкой, финансово устойчивой организации, с мощным лоб­бированием из-за рубежа. Какой?

— Допустим, масонской.

— Только ей.

— Тогда зачем Воливачу идти на столь гнусную провока­цию?

— Ну прежде всего подобным методом лучше всего спро­воцировать громадный скандал, восстановить против русских весь мир. Никогда и никому не нравилось, чтобы Россия вста­ла с колен. Либо пусть молится, либо кланяется, вымаливая подаяние. Масоны вначале старались пробудить граждан­ское самосознание русских, а дальше бунт становился неуп­равляемым и вел к диктатуре. Так появился дедушка Ленин, так пришел дядька Борька, а там очередь господина Волива­ча. Возможно, Воливач не состоит в масонской организации, могу согласиться, но во все коммунистические времена за спинами лидеров оказывались их жены. Вели своих послуш­ных телков из райкомов в обкомы, из цека в чека, и во все времена жены цезарей были вне подозрения. И зря.

— Воливач — вдовец, — машинально ответил Судских, раздумывая над словами Луцевича.

«А вообще-то разумное зерно, — отметил он. — Бабы де­лали своих мужей, дергали их потом за ниточки, а выбирать ниточки им помогали тайные духовники за кулисами. И ни­какие политбюро не стоили дороже часа кроватных испове­дей. Долго ли внушить мужу провести эту линию, а не ту? И ведь, как правило, жены лидеров в лучшем случае были рус­скими наполовину».

Мысли, похожие на его блуждания на том свете, неожи­данно привели Судских к вопросу:

-— Олег, а ты не случайно появился в моей жизни?

— Хороший греческий коньяк делает свое дело, — улыб­нулся Луцевич. — Надеюсь, в масоны я не попал? — Суд­ских сделал вид, что выковыривает из блюдечка маслину. — Меня к тебе другой магнит притягивает. Ты нестандартная фигура. Умных нынче еще хватает, а разумных маловато. Любимчик богов, я бы сказал. И ты коснулся тайн, до кото­рых пока никто не дотянулся среди ныне живущих. Ты, Игорь, был там, где мало кто побывал. Надеюсь быть тебе другом и помощником. А вообще-то тебя мне сам Бог послал.

— Спасибо, — кратко ответил Судских. Комплиментар- ность всегда смущала его. — Что дальше делать будем?

— Утро вечера мудренее. Коньяк перед нами, пропьемся штыками и десять маслин не пустяк. Послушаем последние известия, а там видно будет. Суетиться не в моих правилах, чего и вам желаю.

— А мне не терпится связаться с Гречаным. Воливача надо обезвредить. Есть у меня кое-какие подозрения.

— Из них шубу не сошьешь, — возразил Луцевич. — Во­ливач — изощренный игрок, играет по-крупному, к неожи­данностям готов, за ним бессмертное ведомство сыска. Готов ли Гречаный?

— А если готов, и мы зря просиживаем время?

— Допустим, — стал рассуждать Луцевич. — Ты встре­чаешься с ним, рассказываешь о вещем сне и так далее. Пер­вая его мысль: у тебя не все ладно с головой.

— Но факты?

— Вторая мысль: Судских на кого-то работает.

— Почему?

— Третья мысль: до выяснения подробностей Судских за­держать.

— Явный перебор, — поморщился Судских.