Nabat_1

— Вытолкни, — сразу согласился Быстров.

«Нечестно играет старый знакомый, — разгадал Быстро-

ва Дмитрий. — Убрать меня хочет, я ему кость в горле...»

— А кого на кого меняем? — тянул время Дмитрий, что­бы обдумать нужный вариант. — Ты имеешь все, а я ничего?

— И ты свое получишь, — вальяжно отвечал Быстров. — Не отдавай Лемтюгова на счет «три» — и получай господина профессора в обмен с дырочкой в правом боку, — захохотал Быстров от своей сметливости.

— Он же людей от смерти спасает, Кирилл, побойся Бога.

— За бесплатно меня спасать не будет. Вот я и хочу стра­ховой медицинский полис иметь в виде живого Лемтюгова.

— Эх, Кирилл...

— Затыкай, нанюхались, — стал угрожающим голос Быст- рова. — Начинаю отсчет: р-раз...

— Не гони! Он связанный у меня!

— Хватит, Дима. Даю минуту и без предупреждения на­чинаю отсчет.

«Стык в стык», — уяснил Дмитрий. Спасительных шан­сов не осталось. Теперь куда кривая выведет, а в спешке со­ображается плохо.

— Пластырь или клейкое что-то есть?

— Скотч широкий ! — сразу откликнулся на просьбу борт­механик. Переговоры слышали в кабине все и понимали, что такое минута.

Рулончик клейкой ленты появился как по волшебству.

—- Заклейте ему плотнее говорильник, чтоб лишнего не сказал, — попросил Дмитрий бортмеханика и без перехода обратился к командиру, отдавая «супер-астру»: — Кто бы ни входил без предупреждений, стрелять сразу.

— Постой, Дима, — следил за секундной стрелкой коман­дир. — Ты все верно рассчитал?

— Поставил на удачу, — кратко ответил Дмитрий.

— А мы не можем помочь? Маневр, может, какой?

Две секунды на уяснение.

— Сгодится. Давай, командир, так... — еще секунда. — На счет «три» я вывожу Лемтюгова, палить в него не будут. Веду медленно, в запасе появится секунд пять, и делай что- нибудь, например, в штопор...

— На такой машине только фигуры высшего пилотажа выполнять, — хмыкнул командир. — Давай задачу проще решим. Резкий поворот вправо я тебе гарантирую, крен бу­дет градусов тридцать. По внутренней трансляции я скажу: «Внимание, пристегнуть ремни, совершаем экстренный раз­ворот». Для тебя это сигнал, другие не поймут, замешкают­ся. Не забудь: все повалятся вправо, кто не пристегнут. Теперь давай, минута на исходе. Удачи, Дима.

Дмитрий подвел Лемтюгова к двери так, чтобы выводить его через небольшой зазор, открыл защелку.

— Начали, Дима, — тотчас раздался голос Быстрова. — Раз, два...

На счет «три» Дмитрий вывел Лемтюгова в тамбур. Идти он совсем не хотел, упирался. Слышал ведь все разговоры в кабине и мычал от бессилия, по-звериному чуял подступаю­щую с каждым шагом смерть. Но Дмитрий сзади ощущал по его шагам, сколь они напружиненны, ноги готовы использо­вать свое последнее право на жизнь.

— Топай, топай, — процедил Дмитрий, сам идущий сто­рожким шагом. Каждый шаг — жизнь.

Штора была открыта. В проходе стоял Быстров в самом дальнем конце.

«Для обзора позиция», — смекнул Дмитрий, сильнее упер­ся своим «сечкиным» в напряженную спину Лемтюгова.

Двоих других подручных Быстрова он не обнаружил в са­лоне.

«Либо сзади него в закутке, либо сзади меня в туалете».

Он как раз поравнялся с дверью туалета и остановился.

— Здесь расходиться будем, забирай свой товар, — ска­зал он, видя, что Быстров не собирается идти навстречу.

Незаметно для Быстрова он потрогал ручку туалета. Он располагался по левому борту и, прикрытый от Быстрова те­лом Лемтюгова, Дмитрию удалось сделать это, не вызывая подозрений.

Раздался долгожданный голос командира. И не столько ждал его Дмитрий, сколько саму команду к действию. Такое бывает со всеми бойцами, когда истомит ожидание ракеты в небе, а только она расцветет в ночи -— будь, что будет...

— Внимание, пристегнуть ремни! Самолет совершает эк­стренный разворот!

«Умница! — оценил команду Дмитрий: получалось, только он да безгласный Лемтюгов знали, какой именно разворот бу­дет исполняться в следующий момент. — Давай, командир!»

Перед тем как самолет упал на правое крыло, он успел рассмотреть всех в салоне: Луцевич, Судских и его жена были пристегнуты. Быстров стоял в проходе, широко расставив ноги. В последнюю секунду перед креном Дмитрий почув­ствовал под ладонью медленно ускользающую вниз ручку туалета.

«Там второй! Где третий?»

Самолет резко упал на правое крыло. Быетров инстинктив­но схватился за спинки последних кресел в проходе, где ни­кто не сидел. На мгновение его короткоствольная скорострелка осталась никчемной, и Дмитрий нальнул дваж­ды в живот Быстрова. Инерция утащила его обмякшее тело в правое кресло, где он остался недвижимым, только ноги в ботинках на рифленой подошве торчали в проходе.

«Следом второго!» — сам себе скомандовал Дмитрий и всадил сразу три пули в дверь туалета. Он стрелял наверня­ка: когда самолет резко накренился, в его памяти отложился бухнувший в дверь тяжелый стук. Такой могло издать толь­ко падающее тело.

Дмитрий явно различил приглушенный стон за дверью, но стон будто оборвался и неестественной была причина: кто- то мог оборвать его, закрыв рот рукой.