Nabat_1

Судских давно заметил, еще в пору совместного ничего- неделанья в НИИ, что у Лаптева голова не совсем обычной формы. Сам черепок сверху покрыт почти детской порослью, лоб гладкий, нормальных пропорций, а вот тыльная часть была похожа на транцевую корму мощного контейнеровоза. Мозжечок — личный компьютер Гриши Лаптева — хранил массу неординарных решений, которые на первый взгляд казались абсурдом, но оказывались самыми правильными, что удивляло. Как-то не так мыслил Гриша Лаптев.

129

В те далекие доперестроечные времена Гриша Лаптев по­пулярно объяснил Судских, что такое френология и на кой ляд она нужна нормальным людям. «Френус — душа, фре­нология — наука о душе. По строению черепа можно про­честь человеческое нутро. В коммунистическом обществе, где «кто был ничем, тот станет всем», френология — лженаука. Потому что сразу возникает вопрос: почему чаще всего к влас­ти приходят люди без чести и совести? Притом еще в середи­не пути к власти они считались людьми вполне порядочными. Власть развращает? Ерунда! Элементарная предрасположен­ность к разврату. Есть такое определение — яйцеголовые. Это замаскированные садисты и беспринципные люди. Чаще всего такие попадают в политики. Стать садистами им не дает боязнь ответственности, а прячется шишачок боязни, как у «боинга», наверху. В политике таким легче спрятать дур­ные наклонности и выдать беспринципность за принципи­альность. Человеки с шишаками — вроде как с рожками — ужасные упрямцы. Таких даже по ошибке нельзя пускать во власть. Причины понятны. Хорошо развитый мозжечок го­ворит о нестандартном мышлении: человек будто мыслит, минуя арифметику, алгебру, диамат — прямо с геометрии Лобачевского. Высокий лоб говорит вовсе не об уме. Как у Пушкина: «Слыхал я истину бывало, хоть лоб широк да тол­ку мало». Высокий лоб — это экран компьютера, а вот про­граммка крутится в мозжечке. Блестящий пример — наш Коля Рыжков. Посмотришь в такое зеркало и разве что причесать­ся можно или угря выдавить. Нет мозгов, одни желания, как у кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно». «А Мишу нашего куда отнести?» — посмеивался завлаб Игорь Суд­ских. «Игорь Петрович, его ангелочек при рождении сразу плевком отметил. Этот маму родную продаст и объяснит це­лесообразность поступка. А если серьезно — вы что, не ви­дите? — у него головка на шарик похожа, зацепиться не за что. Прохвост! Вот увидите, он еще нас с потрохами про­даст». Было? Было, согласился позже генерал Судских. По Мишке Меченому все тюрьмы плачут. «А вот круглая голова

5-Набат

с раздатием кверху — люди с большим самомнением, — про­должал лекцию Гриша Лаптев. — Яркий пример тому — де­душка Ленин». — «А Сталин?!» — «Диктатор и тиран. У него особое строение черепа: вытянутое назад, со скошенным небольшим лбом. Он не обладал аналитическим складом ума, зато вытянутые доли мозга говорили о наличии избытка нерв­ной сетки. О таких говорят: прекрасная интуиция, чутье. Кого вам еще препарировать?» «Давай страдальца восемнадцатой партконференции», — предложил Судских. «Понимаете, Игорь Петрович, он мне симпатичен, но на периферийной сцене. Не все ведь попадают в Большой театр, а его подтал­кивают именно туда, чтобы макли за спиной крутить. Спек­такль это», — с неохотой ответил Гриша.

Сейчас улыбающийся полковник УСИ Лаптев поджидал генерала Судских. Чего-то уловил в свои компьютерные сети.

— И чего? — улыбнулся в ответ Судских.

— Не чего, а что! Приходите ко мне.

— Прямо сейчас и пошли...

Просторный кабинет Лаптева был нашпигован вычисли­тельной техникой, данной человеку для ускорения мысли. При создании УСИ любое пожелание Лаптева исполнялось без оговорок. Нынешний Лаптев чувствовал себя царем: много ли надо человеку для счастья? Едва вошли, он вмонтировал — иначе не скажешь — свое тело в супсркресло со всякими там штучками вправо-влево, вперед-назад, вверх-вниз и с нетер­пением дожидался, когда Судских разденется и устроится ря­дом на креслице попроще. На дисплее загадочно мерцали звездочки.

— Смотрите, — дождался наконец Гриша и защелкал кла­вишами. — Имеем соответствие: Апокалипсис и Эклесиаст. Икс и игрек. Функциональное пространство — Библия. Даем предписание... Вводим алгоритм, —еще несколько манипу­ляций с клавишами. — И вот результат, — пригласил он Суд­ских полюбоваться итогом.

Судских впился в экран:

«Данный текст представляет собой сумму правил и хро­нологический ряд. Хронологическое счисление дает возмож­ность предопределить ряд событийный. Сумма правил является полигамным дополнительным предписанием для программирования. Введите код».

— Гриша, чуть-чуть попроще для простого смертного, — с виноватой улыбкой попросил Судских. —- Я гость в твоем царстве.

— А чего упрощать, Игорь Петрович? — искренне удив­лялся Лаптев. — Библия является элементарной дискетой, на которой записано несколько программ. Мы это вычисли­ли исходя из того, что три шестерки — ключ к Эклесиасту. Танцевать надо с него.

— А сам Апокалипсис? Страхи и кары небесные?