Набат 3

— Врешь. Боишься взять на себя ответственность.

Возможно, ты нрав. Сейчас мне обуза ни к чему.

Единственный серьезный разговор за двое суток. Судских нравилось наблюдать за сыном из спальни, когда Севка «тянул» суточную вахту на судне или решал судовые проблемы в кабинете. Деловой, принципиальный и понимающий. Эх, побродил бы он сейчас с внуком! Или внучкой. В песочнице покопались бы…

Эх, не случается прекрасного со всех сторон.

А вообще, наверное, за всю жизнь он не получил столько подарков от этой самой жизни. Зачем грустить о том, чего пока еще не случилось?

До подхода Севкиного теплохода было три дня, и старый товарищ встретил Судских прямо в аэропорту. И сразу увез к себе в тайгу. Однокурсник, когда-то он подавал большие надежды стать классическим ученым, но но непонятным причинам бросил столицу и уехал в Приморье. Пожалуй, только Судских поддерживал с ним переписку. Раз в полгода письмо, под Новый год и ко дню рождения открытки. Товарищ же писал почти регулярно письма на пяти — семи листах с философскими выкладками, притом не расхожие домыслы, а трезвые умные выводы.

— Пищешь книгу? — раз полюбопытствовал Судских.

— Зачем? Спешу жить…

Сначала он подвизался гидросмотрителем и был рад такой работе, потом пункт закрыли, и он, нисколько не тужа, заделался пасечником и, судя но вполне еще сносному японскому джину, жизнь любил по-прежнему.

— Это на выгребон в город, а для тайги у меня «ниссан-патрол» есть.

К удивлению Судских. товарищ оказался женатым. Когда подъехали, у калитки их встретила статная женщина, писаной, как говорится, красы. Ни оторванность от цивилизации, без клозета и паркета, ни хозяйство в глуши не источили ее матовой кожи и счастливого блеска в глазах.

— День добрый вам! — с удовольствием поздоровался Судских. Она кивнула, распахнула руки, пожалуйста, мол, заходите, будьте как дома, рады вам…

— Она немая, — буркнул товарищ себе под руку. Судских потребовалось усилие, чтобы стереть глупое недоумение с лица. — Зато королева во всем, и других не признаю.

На следующий день, после роскошной баньки и обильного парадного ужина, товарищ увез Судских рано утром в тайгу. Начался сезон копки женьшеня, и по своим нахоженным тропам он увел Судских в глушь, хотя сразу за огородом начиналась тайга.

— Это разве тайга? — воспротивился товарищ. — Когда я здесь обосновался, уже тогда не было тайги. Не изведи в эпоху сталинских пятилеток. Так, елки-палки остались. Лет десять назад в речушке за домом я десяток хариусов за полчаса надергивал, на жареху, уху и котам оставалось, пять лет спустя на жареху хватало, а сейчас и котам нету. Корневал раньше вблизи, а ныне, даст Бог, пару корешков, глядишь, изыщем подале, за Тимофеевой балкой. Свои берегу, — пояснил он, — на особый случай, когда лечиться надо будет.

Он говорил просто, вещи называл так, будто здесь столица, пуп земли, и Судских это нравилось. Как и должно было быть в жизни у нормальных людей.

Чего не было, так это вопросов тина: как там в центре, что слышно, что будет? О его спокойствии к животрепещущим проблемам Судских спросил на очередном привале.

— А зачем? удивился вопросу товарищ. — Меня никто не просит учить жить, и я не собираюсь узнавать, как надо жить. Игореша, это онанизм — дергать себя беспрестанно по разным поводам. Ой, Черномырдина сняли! Ой, опять Чубайса поставили! Ой, цены повысили, а в Китае наводнение! На хрен мне это сдаюсь? Я не читаю газет, не луплюсь в телевизор, краем уха слушаю мужиков, но сам не высовываюсь с мнением. Мужик, по-моему, должен всегда под рукой топор держать. И дом рубить к сроку, и головы с норову.

Вот так. И команда: двигаемся дальше, В молчаливой ходьбе за провожатым Судских не мог взять в толк: позирует товарищ или это его кредо? В принципе он и в студентах имел собственное мнение, но мнения других не оспаривал. И все же поза позой, а товарищ жизнью доволен. Сам себе крепость, сам и судья.

«А спроси он меня, доволен ли я жизнью бурной, неожиданными поворотами, не отвечу влет, — подводил итог Судских. — Суеты много, а похвастаться нечем. Вчера генерал, сегодня сам не знаю кто. Бомж-одиночка».

Лишь последнюю неделю Судских мог отнести к счастливо прожитым.

— Теперь не зевай, — прервал мысли Судских товарищ. — Здесь может повезти. Пригибайся и просматривай округу на уровне живота. Ходи кругами.

Как выглядит женьшень, он объяснил и картинку показал еще дома. Судских добросовестно выполнял наставление поводыря, двигался концентрическими кругами около часа и удивился, когда наткнулся на безучастно сидевшего на пне товарища.

— А чего ты сидишь?

Тебя жду. Когда крикнешь: танцуй! Нашел, значит.

— А ты нашел?

— Ты поищи. Подсказывать не буду.

Судских заставил себя вновь сосредоточиться. Напрасно или нет, только в пяти шагах от поваленного ствола, Там, где только что стоял сам, увидел он красавца, почти метр ростом.

— Пп-панцуй!

— Другое дело. Чего орешь-то? Женьшень тишину любит.