Набег язычества на рубеже веков

Кроме того, в противоположность многообразию идейно-ценностных оснований традиционных цивилизаций Старого Света, вступивших между собой в продуктивный диалог с рубежа эр, всемирная вестернизация, точнее (как и в случае с квазикультурой) глобалистическая квазивестернизация ведет к культурно-цивилизационному нивелированию человечества. Сегодня об этом отдельные творческие личности, как, например, И.М. Дзюба²⁰, говорят открыто и в Украине.

Речь идет не о вестернизации человечества, а именно о его квазивестернизации. Происходит не утверждение во всемирном масштабе западных ценностей (свободы, равенства, представительной демократии, достоинства личности, прогресса и пр.) в их собственном смысле. Имеет место совершенно иной процесс. Распространение установок меркантильно-гедонистического сознания разрушает механизм естественного воспроизводства традиционных смысложизненных ценностей, не давая взамен чего-то равноценного.

Разрушая традиционные социокультурные основания, квазивестернизация насаждает фрагментарные, поверхностные стереотипы. Последние, противореча местным традициям, переносятся без того дополнительного культурного сопровождения, которым уравновешиваются на Западе. Поэтому на культурные основания незападных регионов планеты глобализация оказывает не менее разрушительное воздействие, чем на их экономику или экологию.

Следует подчеркнуть, что наиболее разрушительное воздействие квазивестернизация оказывает на культуры наиболее близких в цивилизационном отношении к Западу регионов: Латинскую Америку и постсоветскую Евразию. Их собственные цивилизационные основания в силу множества причин не настолько отработаны и сильны, чтобы эффективно противостоять квазивестер-низационному потоку. Последнее усугубляется и тем обстоятельством, что значительная часть их образованных представителей считают себя «почти западными», не желая видеть тех принципиальных и непреодолимых барьеров, которые никогда не позволят Бразилии с Колумбией и Эквадором или России с Украиной и Беларусью стать полноправными членами Западного мира в том смысле, в каком он сам осознает себя.

В контексте рассматриваемого вопроса особое значение имеет языково-культурный аспект глобализации, осмысливавшийся С. Б. Бураго в последние годы его жизни. В условиях глобализации наметился переход от языка понятий, предполагающих многомерность смыслов каждого из них относительно многообразия допустимых дискурсов, к языку наглядных образов, предполагающих одномерность их значений относительно многообразия используемых контекстов, и однозначных в своей оскопленной простоте слов, подобных терминам описанного Дж. Оруэллом (в «1984») «новояза», однозначно программирующего одномерное сознание и плоскостное видение смысложизненных проблем.

В связи с этим С. Б. Бураго отмечал, что оруэлловский «новояз» – не беспочвенная фантазия, а «сгусток его тревожных наблюдений над языковой реальностью и развитием лингвистических концепций XX века»²¹, реальности, обусловленной распространением нигилистического мироощущения, породившего тоталитаризм и, как показал опыт второй половины прошедшего столетия, релятивистско-меркантилистское сознание всесторонне охарактеризованного Г. Маркузе «одномерного человека».

Реклама и пропаганда в одинаковой степени пользуются наглядно-упрощенным языком смыслообедненных стереотипов. В этом отношении они противоположны смыслообогащенным идейно-образным системам знаковых кодов традиционных цивилизаций или западной культуре в ее коммерциализированных (по крайней мере, не тотально коммерционализированных), доминировавших где-то до времен Первой мировой войны, формах.

И дело не в том, что словесно выраженные понятия (логосы) начинают в формах массовой культуры отступать перед наглядно представленными образами (эйдосами). Те или другие относительно преобладают в каждой высокой цивилизации: к примеру, первые – в Западной или Мусульманской, а вторые в Китайской или Древнеегипетской, обнаруживая, как кажется, наибольшую степень сбалансированности в Античной и Византийско-Восточнохристианской социокультурных системах.

В каждом таком случае понятие-логос или образ-эйдос имеют трансцендентное измерение, несут некую высшую нагрузку, выражая что-то определенное, свидетельствуют и о чем-то большем, не вполне выразимом, что глубоко осмысливалось или, по крайней мере, осознавалось представителями высоких традиционных культур в широкой вариативности от японского синтоизма до христианского платонизма. И в этом смысле ветка сакуры или платоновское понятие Блага оказываются соизмеримыми как выразители глубинных смыслоорганизующих основ бытия.