Набег язычества на рубеже веков

Во второй половине дня начались заседания секций. По программе главную – Литературоведческую секцию – должны «вести» мы с Сергеем Борисовичем – сопредседатели. Это задание ответственное: много приезжих; докладчики и авторы сообщений – люди уважаемые, но разного научного ранга (по званиям); разного возраста; рабочего опыта; разных взглядов и темпераментов. Мне неоднократно приходилось вести такие «секционные» заседания: на Славистических конференциях, «Чтениях» памяти моего отца, даже на Международных съездах славистов, и я знаю, что от председательствующего в данный момент многое зависит, от его умения поддержать «новатора» или же, наоборот, «осадить» некорректного докладчика, ввести дискуссию в нужное русло или же, напротив, «вывести» её из «узкого залива» на широкий гуманитарный «фарватер». В Киевском университете я сейчас не работаю как лектор, а лишь бываю вот на таких конференциях (как докладчик или же просто слушатель). Многих уже не знаю. К тому же, у меня остался ещё не прочитанный сегодня мой собственный доклад о «диалогизме» «Евгения Онегина» – доклад не безумно новаторский, но я все же стремлюсь в нем объединить вопросы литературоведческие с лингвостилистикой (а как это у меня получится, как примет мои тезисы научная аудитория, конечно же, меня волнует). Сергей Борисович с пониманием и тёплым участием смотрит на меня и предлагает, что вести заседание, во всяком случае, пока я «не доложу», будет только он. Он – мужчина (всегда авторитетнее и энергичнее), и он лучше меня знает вузовского слушателя. И он действительно осуществляет своё руководство весьма решительно по содержанию, но очень вежливо и спокойно по форме. А дискуссия – горяча. Много вопросов возникает, в частности, вокруг «гофманианства» и мистики «Пиковой дамы»: Насколько тут оригинален и «загадочен» сам Пушкин? Новое ли это слово в русской прозе и т. д.? Порой создаётся такое впечатление, что Пушкин вообще ничего другого и не написал, а является автором лишь одного, единственного «нашумевшего» произведения, прославившего, однако, его имя. Совершенно забыта «Капитанская дочка», почти забыты «Дубровский» и «Повести Белкина». Они, конечно же, написаны в другом стиле, но, тем не менее, это тоже Пушкин-прозаик! Сергей Борисович мягко и уверенно обращает внимание докладчиков и слушателей именно на этот момент, а также вообще на русский аспект и русский контекст творческого величия писателя, как бы интересен ни был для кого-то Гофман.

Дальше в фокус внимания собравшихся попадает «Евгений Онегин». И тут снова много нового (подлинного и мнимого). Оказывается, что этот роман в стихах поистине неисчерпаем для исследования, хотя желание сказать «совершенно новое слово» в этом разрезе у одной молодой приезжей докладчицы противоречит всем доводам логики. Докладчица утверждает: ей удалось раскрыть «тайнопись» «Евгения Онегина» в том смысле, что главной героиней этого произведения является не Татьяна, а… Ольга Ларина, и что на самом деле Ольга – намного сложнее с психологической точки зрения, чем её старшая сестра. Удивлённый зал молчит. Чувствуя своё право сопредседателя вмешаться, я пытаюсь «жарко» вступить в спор с докладчицей, доказывая ей, что «Евгений Онегин» – отнюдь не «гофманианская» мистическая загадка, даже не «Пиковая дама», о которой сегодня столько говорилось, тем более, что характеристика Ольги даётся самим автором весьма просто и последовательно: зачем же доказывать недоказуемое и всё ставить с ног на голову? Сергей Борисович делает мне знак глазами – успокоиться и со скрытой внутренней насмешкой, а внешне уравновешенно и вежливо, заставляет докладчицу саму продемонстрировать всю абсурдность своих утверждений: докладчица ничего процитировать наизусть не может, а он как раз может, так, значит, что имел в виду Пушкин?