Набег язычества на рубеже веков

Так, в статье «Человек, язык, культура: становление смысла» С. Б. Бураго рассматривает слово как онтологическую значимость, определяя его как связь между двумя мирами: «Слово всегда преодолевает мир видимый и обнаруживает положение человека как бы на грани мира видимого и мира иного. Иначе, все мы живем на грани разных измерений действительности» (3, с.4). Это высказывание перекликается с даваемым младшими символистами определением символа как связи между феноменальным и ноуменальным миром, однако С. Б. Бураго говорит не о слове поэтическом, а именно о языковом слове: «Язык не только указывает на существование мира за пределами его трех измерений и бесконечного однонаправленного времени…, но также и указывает на реальное существование положительной смысловой основы всего видимого и невидимого мира» (3, с.8). То есть, речь идет о символической, связующей природе слова как такового в его устремленности к тому Слову, которое «в начале было». В этом движении центральное место занимает личность, являясь носителем и создателем смысла и конкретного, и максимально всеобщего: «Высший смысл преобразует безначальность и «слепую текучесть» в воздух и свет, которые обусловливают возможность нашего физического и духовного бытия, и слово есть свидетельство и энергетическая сущность этой всеобщей сигнификации. Высший смысл, персонифицированный религиозным сознанием в Имени Божьем и соотнесенный с самими истоками данного нам мира, закономерно осознается прежде всего Словом во всех его энергетических, нравственных и творческих ипостасях одновременно. Осознание слова как единства высшего смысла и его персонификаций в Боге, как единства смысла и жизни, жизни и света, оказывается неизмеримо выше аристотелевского закона исключенного третьего, ибо исходит не от рассудка только, но от всего существа человека, вдохновенного истиной» (3,с.9). Таким образом, постулируется трансцендентная природа слова, которое, являясь «процессуальным и динамичным становлением смысла» (3, с.8), есть реальная обращенность бытия к человеческой личности.

В книге С. Б. Бураго «Мелодия стиха» проблема специфики поэтического слова рассматривается на широком философском и герменевтическом фоне, исходя из установления взаимных корреляций в триаде «мир-человек-язык». Поэтическое слово определяется С. Б. Бураго как «становление и коммуникативная реализация понимания и пересоздания человеком мира простой видимости на основе рационально-чувственного проникновения в сущность жизни и мироздания» (4, с.5).

Следует отметить, что, говоря о коммуникативной стороне слова, С. В. Бураго исходит из того, что «язык не есть некая отчужденная от человека и основанная на всеобщем договоре система знаков» (4, с.38). То есть, коммуникация в данном случае – не процесс передачи информации, скорее это общение, преодоление отдельности субъекта, открытие точки пересечения личностей, которые не являются отдельными замкнутыми монадами, а находятся во взаимоотношениях глубинной связи и взаимопроникновения.

Итак, слово, в трактовке С. Б. Бураго, – «непосредственная действительность мысли и чувства, то есть человеческого сознания» (4, с.38), «реализация живой деятельности человеческого сознания» (4, с. 139). Эти характеристики прилагаются исследователем к слову языковому, поэтическое же слово связей со словом языковым не разрывает, ведь «язык… сам по себе обладает безусловной нравственно-эстетической природой» (4,с.4О). Поэтическое слово определяется, в духе Г. О. Винокура, как «особый модус» языка: «Поэтическая речь есть определенный тип языка и сознания» (4, с.96). Поэтическое слово – это особая личностная реальность, однако не отдельная, а именно связующая, ведь именно в поэтическом слове, по мысли С. Б. Бураго, с наибольшей силой проявляется «духовная связь людей» (4, с.39). В поэтическом слове прежде всего концентрируется смысловая природа слова языкового: «…поэтическая речь есть наивысшая концентрация реализующегося в слове смысла» (4, с.345).

Главной отличительной чертой поэтического слова признается его «смыслообразующая музыкальность» (4, с.96). С. Б. Бураго исходит из «реальной значимости для общего смысла тембральной и динамической (в данном случае выраженной метром характеристики звучания стиха» (4, с. 128). При этом поэтическое слово, в отличие от языкового, организовано именно со стороны звучания. Основой этой организации является рождающийся в процессе звучания смысл: «Мелодия и создает смысл, и порождается смыслом» (4, с. 165).