Наблюдая за Большой медведицей

Спустя некоторое время все успокоились, уселись за стол. Стоять осталась лишь баба Соня, она, кстати, только что дала распоряжение кузнецу и дворнику сходить по следам Барсика в лагерь к дикарям и привести сюда самого сурового туриста — Могильникова.

Юля ерзала, приложив к голове лед, завернутый в тряпочку. Кира хрустела пальцами. Роман старался не смотреть ни на кого из участников похода — ему было стыдно. Эдкевич просчитывал в уме логарифмы, выстраивая проект незаметной кражи своего фотоаппарата, который бабка положила в сейф в другом конце гостиной. Ну, а Тощий… Тощий опять забыл, где оставил Йорика.

Нина, не обращая внимания на посторонних, уселась на колени Квазимодо. Роман успел заметить на лице грозного маленького армянина страдание — нелегкую невесту он себе нашел, явно не пушинку.

— Прямо все сходится: армянин в красных мокасинах, — невпопад пошутил Эдкевич, — точнее, в галошах.

— Шутить вздумал? — взревел Квазимодо, но тут в дом вломился хозяин особняка Аддамсов — мужик с огромной, рыжей бородой. Запыхался, отдышался и рассказал, что решил помочь кузнецу и дворнику, пошел вместе с ними в лагерь дикарей. На месте они увидели, как суровый мужик, прямо в их присутствии выхлебал из фляги спирт, а потом сделал предупредительный выстрел в белку на дереве — промахнулся. На дворника упала утка.

— Я ведь вам говорила… — тихо пробормотала Элина и отвела взгляд от бабки.

— Тихо! — рявкнула баба Соня.

— А что тихо? Что тихо? — вмешалась Кира. — Мы здесь по вашему требованию, пусть и не в полном составе. Что вам ещё с чисто русским армянином надо?

— Я!.. — не смогла договорить бабка.

— Кстати, Роман Александрович, — снова прервала ее Кира, обратившись к Валенову: — Вот ваши штаны, забыла совсем про них, — девушка передала ему одежду, руководитель взял, не поднимая головы и остался сидеть в труселях.

— Ваш этот самый Рррроман!.. — хотел было вмешаться Квазимодо, но невеста прервала его.

— Пёсик, ну хватит, не начинай! — попросила она.

— Пёсик? — захихикала Кира. Лея улыбнулась. Эдкевич засиял от удовольствия, он надеялся, что сейчас конфликт сойдет на «нет» и он сможет незаметно выкрасть свою камеру.

Но бабка, понимая, что её внук опять дает слабину, уходить в сторону от конфликта не стала. Она не могла смириться с тем, что один из дикарей продолжил буйствовать и выводить из строя её людей, да ещё и утками! Соня Бельмондо, не отвечая на доводы туристов об их безобидности, повернулась к рыжему бородатому мужику, который наглым образом стянул со стола графин с водой, и приказала собрать всех, не занятых на работах людей, чтобы привести в посёлок главного бунтаря. Мужик кивнул и испарился.

— Ну, я предупредила, — развела руками Кира.

— Думаю, он будет счастлив новым клиентам на своем столе, — хмыкнул Эдкевич.

Все уставились на него.

— Что? — развел руками Сергей.

— Дамы, может быть, я не вовремя, но… Кто этот парень? — спросил Тощий у девушек.

Эдкевич приуныл…

Лагерь…

Могильников храпел в своей палатке, как морж во время спячки. Дарьян с простреленной попой храпел в своей.

Из посёлка в лагерь по приказу бабки направились человек двадцать. Двое самых агрессивных, шли впереди, кричали, вызывая дикаря на бой и высказывали неприличные предложения в его адрес. Однако, хозяин дома семейки Аддамс призвал коллег-завоевателей утихомирить пыл, указывая на то, что объект преследования — кадр весьма и весьма импульсивный. Настолько импульсивный, что от его импульсов даже похолодало вдруг…

Незваные гости осторожно вошли на территорию лагеря, увидели торчащую из длинной рыбацкой палатки ногу, одетую в дырявый носок. Часть селян кинулась приводить в чувство односельчан, лежавших без сознания после физического контакта с патологоанатомом. Двоих нашли, а от третьего на месте остались лишь вилы.

А Рыжий бородач, схватив лопату покрепче, и еще двое двинулись к палатке, прислушиваясь, спит ли дикарь внутри. Но и спящим Могильников находился в полной боевой готовности. Он лягнул мужика своей огромной ступней сорок восьмого размера и оставил на лице бедолаги отпечаток протектора. Из носа рыжего мужика пошла кровь. Мужики прыснули в стороны: кто — в пустые палатки, кто — за деревья. Бородач выронил лопату и скукожился от страха, зажмурился, потом приоткрыл глаза — нога так и торчала из палатки. «Не, все-таки, спит» — решил рыжий и снова подобрался к палатке, вытерев нос о рукав грязной телогрейки. Приподнял тент — точно спит. Оглянулся, помахал рукой, подзывая остальных.