Наблюдатель

В этот момент Антон понял, что сумасшествие необратимо. В Петербург он уже не улетит, это точно, но и спорить со стариком сейчас не станет, согласится на все его предложения. Глядишь, увезут обратно в театр, а утром Антон попытается сбежать в другую клинику, городскую психушку или куда-нибудь еще. Его положат в стационар и заколют до амебного состояния.

Ну а что поделаешь? Судьба такая.

— Он тоже мертв? — спросил Антон, кивая в сторону Сергея.

— Да, полгода как. За спиной у тебя Володя. У него скоро годины, юбилей.

Сергей услужливо отодвинул дверь микроавтобуса в сторону:

— На этот раз поедешь как человек, у окошка. Запрыгивай.

Всю дорогу Антон размышлял, за что судьба обошлась с ним так несправедливо, за что наказала его сумасшествием. Пока большинство коммунарцев сидели дома и смотрели телевизор, питались скандалами Андрея Малахова или ненавистью Дмитрия Киселева, Антон саморазвивался, прогрессировал, не терял времени впустую. И вот результат.

К середине пути Антон успокоился. Еще с университета он знал, что справедливости в мире не существует. Справедливость не более чем сказка, существующая где-то за горизонтом утопия, призванная утешать обреченных и сбивать пену бунта с закипающих. На первый взгляд, сумасшествие — несправедливость, но на все можно посмотреть с иного ракурса и трансформировать беду в вызов. Сумасшествие — не горе, но испытание; а жизнь, как известно, испытывает сильнейших. Антон не знал, кто и когда придумал этот афоризм, но он служил ему спасением в тяжелые периоды.

Антона привезли в бывший санаторий. При Союзе здесь отдыхали Герои Труда и местные партийные элиты, а в начале девяностых старое здание снесли, построили несколько кирпичных коттеджей и огородили их забором. На воротах появилась табличка «Частная территория». Первое время у санатория терлись бомжи, но их быстро разогнали быки в кожаных куртках. Санаторий превратился в элитный поселок. Антон никогда здесь не был и видел домики лишь мельком, когда маршрутка проезжала по длинному мосту через Волгу, названному недавно в честь одного из русских императоров.

Антон гулял по территории поселка до поздней ночи и надеялся, что его отпустит. Не отпустило. Тогда он пошел в отведенную ему комнату, где внимательно рассмотрел интерьер. Стены были оклеены черными обоями. На помосте лежал ортопедический матрац, в углу покачивалась лампадка, отдающая тусклым светом. На столе гордо возвышался маковский моноблок с беспроводной мышью и клавиатурой. Зеркало на стене задрапировали тканью.

Антон прилег на матрац и заложил руки за голову. От света лампадки на потолке плясали разномастные тени, и Антон попытался подобрать к их танцу мелодию, что-нибудь из tribal techno.

Тени плясали, бит стучал в голове. Есть и пить по-прежнему не хотелось.

* * *

Несмотря на то что Стас сам позвал Алису в офис на разговор, в кабинете он повел себя максимально странно. Алиса постучала в дверь и тут же заглянула, но Стас рыкнул: «Позже!» — да так, что Алиса опешила. На фига тогда он приглашал ее, спрашивается?

Между тем Стас сверлил взглядом глубокую царапину в столешнице. У него возникли не просто серьезные проблемы — это был полный пиздец!

Безносюк позвонил ему в 10:01, сухо произнес: «Я у бизнес-центра, спустись», — и тут же повесил трубку.

Стас не понял, почему Безносюк не может подняться, но спорить не стал. На перехватывающей парковке напротив входа стояло несколько автомобилей. Бибикнул черный «Аутлендер». Стас подошел, всматриваясь в окна, но никого не увидел и встал в паре шагов от внедорожника. Тогда у машины опустилось заднее стекло.

— Тебе сигналили, тебе. Садись давай.

Стас залез в салон.

— Чего в офис не поднялись? Некогда?

— У вас в офисе стены картонные. А новость, которую я тебе расскажу, не должен слышать никто, кроме тебя. Запомни это.

— Понял.

— Мы нашли Антона. Он умер три дня назад.

— Чего?

— Умер три дня назад, — как идиоту, повторил Безносюк. — Пришел домой, выпил виски, лег спать и не проснулся. Разрыв аневризмы.

— Как?

— Грустно, но такое случается.

— И… что теперь делать?

— Будем искать нового директора. И нам нужно как-то подать это коллективу. Но это уже к Абрамову. Он тебе напишет в ближайшее время, жди.

Стас рассеянно посмотрел в окно.

— Пока сделай вид, что ничего не происходит, избегай разговоров. Ну уж если кто спросит, то скажи, что Антон улетел по делам холдинга и неделю будет недоступен. Все, иди. Некогда.

Безносюк чуть ли не вытолкал Стаса из салона. Стас пошлепал прямо по лужам обратно в офис. Первые полчаса произошедшее просто не укладывалось у него в голове. Он сидел на диване и смотрел, как мигает разделитель на настенных часах над столом Антона. Коллег он еще не хоронил. Неудивительно, средний возраст в том же Educatee — двадцать восемь лет. Внезапно Стас спохватился и набрал Безносюка, но еще до первого гудка вспомнил реплику о картонных стенах и сбросил, написал ему эсэмэску:

«А что с похоронами?»

Безносюк тут же перезвонил:

— Тело пока в морге. Хоронить будут в Коммунаре. Про поминки я узнаю.