Наблюдатель. Фантастическая правда, или Второе пришествие Христа

О Нингаль, как это вынесло сердце твое,
как ты еще жива!
О праведные жены, чей город разрушен,
как жить теперь вам!
О Нингаль, чья земля погибла,
как это вынесло сердце твое!
Когда город твой разрушен, как жить тебе!
Когда дом твой разрушен, как еще бьется сердце твое!
Твой дом стал домом слез, как вынесло это сердце твое!
Твой город обращен в руины, ты более не госпожа его,
твой дом, преданный киркам, – ты более не живешь
– в нем,
твой народ предан гибели – ты более не царица,
Ур, прибежище твое, предан ветрам, как жить тебе!
Отец Нанна, твой ишиб-жрец не совершенствует
кубки твои,
черноголовые люди не омываются ради твоих пиров,
льном теперь им грязь; видом стали они иные,
песня твоя превратилась в стон,
бык не вернулся в стойло, жир его не приготовлен
для тебя,
овцы твои не в стадах, молоко их не поднесли тебе,
те, что жир приносили тебе, не несут его боле из стойла,
те, что молоко подавали, не приносят его
из овечьего стада,
рыбаки, что приносили рыбу тебе, повержены горем,
река твоя, приспособленная для лодок магур,
посередине заросла тростником,
дорога твоя, подготовленная для колесниц,
поросла терном.
О, царица, город плачет перед тобою
как перед матерью своей,
Ур, как дитя улицы, что была разрушена, ищет тебя,
дом, как потерявший все человек,
простирает руки к тебе,
кирпичная кладка праведного дома, как человеческое
существо, взывает к тебе: «Где ты? Молю!»
Да возгласит Ан, царь богов, устами твоими: «Довольно!»
Да огласит Энлиль, царь земель,
тебе благосклонную участь,
да вернет он Ур на место свое для тебя: царствуй в нем!

Их царь, владыка Хаммурапи, эгоистичен и, судя по его кодексу законов, жесток. Аврам содрогаясь читал параграфы кодекса. Они были выбиты на куске диорита высотой свыше двух метров и имеющему форму фаллоса. За малейшие проступки жители Вавилона подвергались варварскому наказанию. Им прокалывали или отрезали уши, губы, пальцы, обливали лицо кипящей смолой. В униженном положении находилась женщина. Если жена требовала развода, ее разрешалось утопить. Если жена много болтала, пренебрегала своим домом и не воспитала детей порядочными людьми, ее надлежало бросить в воду. Невольно Аврам сравнивал законы шумеров и Хаммурапи и вновь сожалел об уходе из Ура. Одно преимущество вавилонских законов, усмехнулся он про себя, имея в виду Сару: женщину все же следует держать в воловьем ярме.

В Вавилоне ему открылась истина: боги у разных народов и людей таковы, каковы сами люди. Эта еретическая мысль поначалу взволновала его, и он поспешил избавиться от нее. Но она крепко засела в голове. Как случилось, размышлял он, что у шумеров боги подобно заботливому родителю учат людей уму-разуму, заботятся о них, даже любят их, а вавилонские умеют быть только жестокими? Да, боги шумеров наказывают человека, но лишь за причиненное другим людям зло, за нанесенные обиды, за отказ помочь попавшему в беду, а вавилонские рубят с плеча, равнодушны к бедам человека.

Аврам посетил ателье приятелей, однако мастерские уже принадлежали другим. На его вопрос, как отыскать прежних владельцев, новые хозяева грубо ответили, что они не пастухи, чтобы следить за овцами. Может быть, твои друзья в горах за Тигром, а может, так «разбогатели», что ночуют в тростниковых хижинах и кормят комаров. Их ответ Аврам понял как предостережение: пришельцу не следует проявлять интерес к судьбе бывших владельцев ателье.