Наблюдатель. Фантастическая правда, или Второе пришествие Христа

Предложение Елены Петровны

Осень 2020 год. Подмосковье, Кратово

Действительно, с какой, подумал Андрей Иванович и услышал стук в дверь.

– Заходите, открыто, – прикрывая летопись раба салфеткой, громко откликнулся он.

– Это я, Андрей Иванович. Можно?

– Прошу, прошу, Елена Петровна. Заждался вас.

– Не меня, а вот этот яд, – пробурчала гостья, выставляя на стол две бутылки «Царской» и снедь. – Эх, Андрей Иванович, не бережете вы себя. А годков-то, поди, немало. И живете один-одиношинек, если что, стакана воды подать некому.

– Так в чем дело, Елена Петровна, выходите за меня замуж, – пошутил Кручинин.

– Ну, замуж-не замуж, а сегодня вот что надумала сказать: переезжайте ко мне. Или, если вам удобнее, я к вам. Мешать не стану, с разговорами не полезу. И мне и вам полегче будет. А то хожу туда-сюда, а ножки-то тоже немолодые. А главное, беспокоюсь о вас. Дом у меня справный, теплый, газ, электричество, как положено, а на зиму печь русская с лежанкой. Протапливаю ее для духа, особенно когда снег идет. Воздух – не надышишься.

Андрей Иванович чуть смутился, но вида не показал. Такое искреннее, простое и одновременно глубоко человеческое предложение могла сделать только деревенская женщина, не знавшая, что такое умысел, расчет. Она рассудила просто и практично, как, в общем-то, и должно быть. Однако Андрей Иванович не мог и представить себе постоянное присутствие в доме постороннего человека: ходить при нем в пижаме, пить кофе за одним столом, принимать туалет. И он решил ответить так же просто и без утайки:

– Поздно, Елена Петровна. Всю жизнь после того, как не стало отца, я прожил в одиночестве, даже кошки не завел. И так привык к такому порядку, что любой другой меня погубит. Спасибо, Елена Петровна, за предложение. Большое спасибо. Ну, а если вам тяжело… Может, посоветуете кого-либо вместо себя?

Женщина, опустив лицо в ладони, пока Андрей Иванович объяснялся, согласно кивала:

– Я и не надеялась, Андрей Иванович, а сказать, что сказала надо было. Не по-людски вот так взять и уйти, потому и сказала. – И добавила по-деловому. – Набивается тут одна молодуха, сорока лет нет. Без мужа, сын в армии, сама медсестра в нашей больничке. Все будто бы хорошо: постирать, приготовить на стол, а нужно будет и укол сделает. Одно плохо: больно хваткая баба, своего не пропустит и на чужое может позариться. Мне-то, по совести, ничего не надо. А у нее сын… Это я вам как на духу говорю. Предупреждаю. А там смотрите сами.

– Жалко, Елена Петровна, привык я к вам.

– Ну, что ж поделаешь? Уставать я стала. Я ведь по молодости пять лет на торфяниках проработала, а там водища ой-е-ёй!.. Бывало, промокнешь до нитки, а согреться, посушится негде. Ноги-то нынче и припомнили их, торфяники-то.

Тяжело поднялась со стула:

– Пойду я. Надумаете что – скажете.

Андрей Иванович настежь открыл окно, хотя, судя по раскачиваемым вершинам его любимых сосен, дул сильный ветер и, кажется, с «гнилого угла» – с северных морей Скандинавии, а туда из Арктики. И это надолго, подумал Андрей Иванович. Ветер гнал днем белые облака, к ночи они соединялись в тучи и тучки, из которых шел с перерывами холодный дождь. Облепила сосну стая ворон, громко и противно каркали: то ли ссорились из-за чего-то, то ли предупреждали его о чем-то. Андрей Иванович открыл летопись раба.

Дневник раба. Часть вторая

Как-то поздним вечером, когда работать из-за тьмы стало невозможно и я готовился ко сну, в шатер зашел Аврам и поманил меня пальцем. Замечу попутно: отношение его ко мне в последний год претерпело значительные изменения. Он как бы давал мне понять, что я не раб его, а соратник в важном деле, которое он направляет, а я ему помогаю в этом. Конечную цель он передо мной не ставил, ограничиваясь намеками. Так было до сегодняшнего вечера.

Мы поднимались в гору на каменистое плато, горячее днем и прохладное ночью. Я любил бывать здесь. Сквозь щели залитой когда-то раскаленной лавой каменной плиты пробивались пучки травы, ближе к скале из щелей пытался пробиться кустарник. Ничем не загороженное фиолетовое небо было густо заполнено мерцающими звездами-светлячками, а на западе, повыше границы земли и неба, ровным светом сияла моя любимица, богиня Инанна. Поверх нее и левее плыла рогатая лодка – тонкий месяц, он мне напомнил изящный браслет Сары, супруги Аврама. Свет от него все же не мог соперничать с зеленоватым сиянием вечерней звезды – Инанны, во всяком случае так казалось лично мне. В свете месяца скрыта, по-моему, смерть, в свете Инанны – торжество любви. Недаром шумеры отправляли Луну в преисподнюю, где она восстанавливала силы и нарождалась вновь.

Поднявшись на плато, мы прилегли на плиту. Трещали без умолку цикады, издалека, где были выстроены загоны для овец и коз, иногда доносилось их блеяние. Я взглянул на господина; он, не отрываясь, глядел в небеса и мне показалось, прислушивается к шепоту звезд.

– Вчера я всю ночь провел здесь, – тихо сказал, – и мне явился Он.

Я не понял и переспросил:

– Кто «он»?