Наблюдатель. Господин изобретатель. Часть VII

Потом Ваня побежал играть с мальчишками, а я сел за письменный стол с дедовым малахитовым письменным прибором, достал нашу свадебную фотографию и долго смотрел, какие мы были красивые и счастливые. А ночью мне приснилась Маша, будто мы бегали с ней между березок и она была в русском сарафане, а ее черные волнистые волосы свободно лежали на плечах и она была очень красивая. А потом она сказала: «Иди ко мне» и пропала. Проснулся, Ванечка тихо посапывал носом в своей кроватке, надел халат и пошел в кабинет. Включил лампу и долго сидел, потом набулькал себе сто грамм коньяку, выпил, даже не почувствовав вкуса и опять долго сидел, глядя в темное окно, по которому барабанил осенний дождь.

На следующий день к Ване пришел учитель английского языка. Сначала мы занимались вместе, но на позапрошлом занятии я ему выдал инглиш Андрея Андреевича, после чего учитель покрутил головой и сказал, что к грамматике у него претензий нет, словарный запас большой и некоторых слов он не знает, вот акцент какой-то странный, но я могу больше на занятия не ходить и тогда он больше времени уделит моему сыну. Я объяснил преподавателю, что общался с людьми, давно уехавшими из метрополии в Африку, отсюда и эти странности. А на самом деле странности от того, что Андрей Андреевич оканчивал языковые курсы при Дипломатической Академии и только после сдачи экзамена на печати в удостоверении увидел надпись «Отделение стран Азии и Африки», зато его потом в Европе с его афро-азиатским акцентом никто за русского не принимал. Так что все, теперь английский у меня восстановлен, хотя и с колониальным привкусом, но это даже хорошо.

Так прошло еще полмесяца. За это время я получил ответ от Толстопятова, который сообщал, что у него все хорошо, он владелец крупной золотодобывающей компании и не забыл, что поднялся благодаря моим советам. Не забыл и то, что первую экспедицию на Клондайк на 80 % финансировал я, а значит мне полагается соответствующий пай (он расписал какие-то сложные расчеты, как пай исчислялся, но я поверил старому старателю на слово) и теперь в банке Нью — Йорка на мое имя положено два с половиной миллиона долларов золотом (то есть пять миллионов рублей), кроме того идут роялти за аренду старателями золотоносных участков, которые застолбила первая экспедиция, суммы не очень большие, но «капают» постоянно и без хлопот.

А вот с Витте ничего не получается, я пытался записаться на прием, но это оказалось практически невозможным — в очередь меня поставили на конец следующего года. Потом написал еще письмо — без ответа, телефонные звонки в приемную премьера начинались вопросом «Вам его высокопревосходительство назначал?». После этого следовал вежливый отказ, мол, сожалеем, но помочь не можем, премьер-министр крайне занят. Встретиться лично на приеме и «взять за грудки» — так не приглашают меня никуда… Разве что фельетон написать про вора-премьера, а то и британского шпиона — кто ему деньги немалые из Британии в 1893 переводил и за что (это акции, которые он купил на мои деньги, а он потом продал свою часть на 500 тысяч фунтов, то есть пять миллионов рублей)?

Братец Иван перевел на мой счет первые три миллиона рублей, теперь через неделю будет месяц с даты нашего «соглашения» — предъявлю в «Купеческий банк» первый вексель к оплате. Пришла телеграмма от Сандро — вице-адмирал Макаров одобрил мое присутствие на эскадре в качестве военного корреспондента. По этому поводу я заключил контракт с Гайдебуровым на публикации и фотографии о быте эскадры с жалованьем восемьдесят рублей и командировочных-столовых еще к этому на тридцать рублей в месяц. За статьи — отдельный гонорар построчно. Договорились, что я выеду на Мадагаскар, как только там начнет собираться эскадра — ориентировочно в январе-феврале. В редакции мне выдали фотоаппарат, который заряжался кассетами с широкой фотопленкой, прошел краткий инструктаж пользователя, поразив проводящего ее корреспондента знанием терминов «фокусировка», «глубина резкости», «диафрагма» и «экспозиция». Кассеты полагалось передавать в редакцию с оказией для проявки и печати фотоснимков.

Поскольку Сандро предупредил, что Макаров велел соблюдать форму одежды и «никакого статского платья на эскадре», заехал к МИДовскому портному и заказал себе тропический сюртук и брюки, теперь чиновникам, в том числе и МИДа, полагалось носить погоны[2]. В МИДе действительный статский советник имел пустой генеральский погон серебристого цвета без звездочек, а кроме этого, на погоне отставникам генеральских чинов был положен зигзагообразный золотой галун, хорошо еще, что не поперечный басон по-старому, а то выглядел бы как ефрейтор. Хотя, никто не отменял красные отвороты на пальто и шинели. К старой форме тоже пришлось пришивать новомодные погоны, слава богу, что парадная форма осталась без погон.

15 ноября 1898 г. Санкт-Петербург.