Наблюдения, или Любые приказы госпожи

— Поверь мне, — сказал хозяин. — Эти чрезвычайные меры вполне оправданны. — Он дал мне пару-другую секунд полюбоваться своей свирепой физиономией, после чего продолжил: — Попрощавшись с мистером Ноксом, я направился в комнату жены, но обнаружил, что она собрала вещи и скрылась из гостиницы. Я ни на миг не усомнился, что она уехала домой, стыдясь смотреть мне в глаза. У меня были назначены несколько встреч, поэтому я задержался в городе и отбыл поздно вечером последним поездом. И что я застал по возвращении домой, как не очередную сцену помешательства.

— Сэр, видите ли, миссус просто…

— Прекрати, Бесси! — перебил господин Джеймс. — Довольно уже. Скажи-ка лучше, твоя госпожа… я вот что имею в виду… по словам Нокса, Арабелла заявила, что хотела по испражнениям определить характер девушек. Скажи честно, Бесси… она обращалась к тебе с такой необычной просьбой, когда нанимала тебя на работу?

Я обрадовалась возможности ответить не покривив душой.

— Нет, сэр. Миссус никогда не делала ничего подобного.

Господин Джеймс похоже вздохнул с облегчением, но тотчас опять приуныл.

— Я хоть убей не понимаю, о чем она вообще думает, — тоскливо проговорил он. — Ты только вообрази — а вдруг все произошло бы, когда со мной находился Дункан Гренн? А вдруг происшедшее получило бы огласку? — И такой у него был разнесчастный вид, что я невольно прониклась к нему жалостью.

— Могу я что-нибудь сделать для вас, сэр?

Он медленно покачал головой. Потом поворотился прочь, двинулся к кабинету, но почти сразу развернулся кругом.

— Впрочем, я бы с удовольствием отвлекся от печальных мыслей. Ты уже давно не читала мне объявления. Я прихватил газету в гостинице.

— О да, сэр. Конечно. Вот только доуберу со стола.

Когда я вернулась через пару минут, господин Джеймс сидел за столом в кабинете и писал очередное письмо. На сей раз он не стал ничего прикрывать ладонью, просто кивнул мне и жестом пригласил располагаться. Газета лежала на маленьком кресле по другую сторону стола, рядом с лампой, где я обычно сидела. Усаживаясь, я тревожно гадала, заснула ли уже миссус и что за ужасное зелье дал ей доктор. Однако все мысли о миссус вылетели у меня из головы, едва я развернула газету и увидела первую страницу. Внимание мое мигом привлекло первое объявление в левой колонке, которое не только находилось на самом видном месте, но еще и было длиннее прочих. В глаза мне бросилось начальное предложение. «УШЛА из дома в среду 2 сентября сего года ДЕЙЗИ О'ТУЛ, известная также под прозвищами РОЗАНЧИК и ФАСОЛЬКА».

Ох и странно же видеть свои собственные имена, напечатанные в газете. ДЕЙЗИ, РОЗАНЧИК и ФАСОЛЬКА. Я чуть не вскрикнула от неожиданности и потрясения. Потом украдкой взглянула на господина Джеймса, не заметил ли он чего. К счастью для меня, он сосредоточенно писал, склонившись над столом. Удостоверившись, что хозяин не заметил ничего неуместного, я вернулась к объявлению, но успела пробежать глазами лишь пару строк, когда он поставил подпись и отложил письмо в сторону. Затем откинулся на спинку кресла и кивнул мне.

— Умница, Бесси. Можешь начинать.

И вот, с усилием овладев собой, я принялась читать вслух. Не первое объявление в столбце, а следующее за ним, кажется насчет утерянных очков. В любой другой день господин Джеймс наверняка нашел бы это объявление и все прочие весьма забавными, но сегодня он слушал без тени улыбки и уже через десять минут потерял к ним всякий интерес и отослал меня прочь. Я спросила, можно ли мне позаимствовать газету до утра, и унесла ее к себе наверх. Там я с удрученным сердцем разложила газету на кровати и наконец-то прочитала всю заметку целиком. В последующие дни я так часто ее перечитывала, что могу воспроизвести здесь слово в слово.