Начала материалистической диалектики на материале ранней греческой философии

Ксенофана Колофонского одни исследователи относят к предшественникам элейской школы, другие считают его первым её представителем. Во всяком случае, одно из ключевых положений элейцев сформулировал уже Ксенофан. Если нечто есть, то оно не могло возникнуть. Появление того, чего ранее не было, означает рождение сущего из несущего, что невозможно. Эта логика ляжет в основу учения Парменида о бытии. Что касается Ксенофана, то он этим тезисом обосновывает вечность бога. Он также логически обосновывает, что бог один, бесконечен и совпадает со Вселенной, со всем универсумом. Ксенофан, таким образом,— последовательный пантеист, и местами его аргументация совпадает с аргументацией Спинозы. Но мы также можем видеть разницу между пантеизмом Спинозы с одной стороны и пантеизмом Ксенофана и вообще ранней греческой философии с другой. Учение Спинозы выражено в категориях и основано на логическом понимании их отношений. Мышление и протяжение — это не две разные субстанции, а атрибуты единой субстанции. Ранние греческие философы понимают эти моменты более непосредственно. Мысль Ксенофана идёт абсолютно в том же направлении, что и мысль Спинозы, но более архаичным путём. И эта архаичность видна также в том, что идеальное и материальное ещё не дифференцированы в учениях досократиков, тем более не выработаны соответствующие понятия. Как писал Ф. Кессиди в своей замечательной работе «От мифа к логосу»:

«Этот антропоморфизм греческой философии, ранней в особенности, сказался и в решении проблемы о соотношении материального и идеального. Ранние греческие философы ещё не знали ни чисто материального начала, ни чисто идеальной сущности. Для них идеальное — это мера, гармония, форма материального, телесного, физического. В этом их отличие от спиритуалистических и теологических учений средних веков, идеалистических и материалистических течений Нового и Новейшего времени, которые не представляют себе, как может познающий ум и воспринимающий субъект обойтись без противопоставления идеального материальному и, наоборот, материального идеальному»[35].

Пантеизм — это часто мост от религии к атеизму либо прямо атеизм, скрытый за теологическими понятиями. Но нам тут важно, какие выводы следуют из пантеистической позиции для логики и онтологии. Если бог на тот или иной манер понимается как разум, то, как учил Спиноза, мышление является атрибутом материального мира («субстанции»). Из этого, в свою очередь, следует понимание отношения мышления и бытия как моментов одного целого, а не как двух разных субстанций. Впрочем, эти вопросы начнут решаться уже в новое время, начиная со Спинозы, и в особенности в гегелевской диалектике субъекта и объекта, которую переработает Маркс в материалистическом духе. В греческой философии эти вопросы ещё не могли быть решены. Это могло быть сделано только на основе более богатого историко-социального опыта, накопленного человечеством.

Парменид

Прежде чем разбирать собственно учение Парменида, надо отметить один ключевой момент для истории философии, связанный с ним. Парменид не просто излагает своё представление о мире как предшествующие мыслители, но последовательно логически доказывает каждое своё утверждение. Это было революционное новшество в философии. При этом он так же, как большинство ранних греческих философов, говорит не от своего имени, а вещает от имени объективной действительности. В своей поэме он излагает своё учение устами богини.

Парменид заложил начало спекулятивного мышления. Есть даже мнение, что он первый философ. Парменид — последовательный рационалист. Прийти к истине можно только с помощью разума, логических выводов, эмпирические данные надо полностью игнорировать. Несмотря на идеалистический «уклон» такого подхода, это был очень важный шаг для развития диалектики.

Однако у Парменида отсутствует ещё собственно логика в полном смысле, т. е. мышление о мышлении. Он мыслит о бытии, но не даёт какого-либо анализа своего спекулятивного метода. Но именно такой подход — рационализм без критики разума — и является источником многих слабых мест философии Парменида. Впрочем, в историческом контексте эти слабые места выступят скорее как сильные.