Начало

– Ты сам знаешь, кто он такой, поэтому прекрати жаловаться. Ты просто должен обучить его, направить силу в нужное нам русло.

Учитель замолчал на какое-то время, и Грейден поймал себя на мысли, что почти забыл о боли, жадно ловя каждое слово. Он не знал, что хотел услышать, но предчувствовал, что ничего из этого ему не понравится, и все равно хотел знать все. Тьма вокруг мягко поедала тени, кралась вдоль низких потолков и путалась в занавесках, ускользая к мокрому от дождя стеклу.

– Он бездарность. Не может запомнить простейших формул, не говоря о том, чтобы ровно чертить знаки. Это ошибка. Ошибка… – учитель не успел закончить фразу. На пол с грохотом рухнуло что-то тяжелое, стены квартиры вздрогнули, и с гвоздя в стене в комнате Грея свалилась убогая картина, тяжело ударяясь о ковер.

Кривясь от боли, Грей вскочил с дивана и уже через несколько мгновений распахнул дверь. Посреди коридора стоял учитель, недовольно пиная упавшее снаряжение.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил Грей, пытаясь понять, куда делся незнакомец.

– Раскидал тут все! Теперь натыкаюсь. Устроил в доме бес знает что! – рявкнул в ответ учитель.

Он поднял голову, чтобы продолжить ругать нерадивого ученика, и Грей ощутил нереальное чувство ненависти, которое окутывало его сердце и голову и ледяной волной скапливалось на кончиках пальцев.

Учитель в ужасе распахнул красные от недосыпа глаза, и слова застряли у него в глотке. Он смотрел куда-то за плечо Грея, вглубь комнаты, с таким лицом, будто увидел призрак своей покойной матери. Мальчишка обернулся, но в тусклом свете камина плясали лишь тени по старым обоям.

Дождь продолжал стучать в окна. В сковавшем тело напряжении Грей чувствовал нечто потустороннее, что-то чужое, присутствовавшее в их квартире. Оно дышало морозом в затылок и вызывало табун мурашек по голым щиколоткам и локтям, пробираясь длинными пальцами в самое сердце.

Грей осторожно сглотнул вязкую слюну. Он снова посмотрел на учителя, ожидая ответов, но тот выглядел бледным и потрясенным.

– Ложись спать, – через силу выдавил мужчина, стремительно пошел прочь и заперся у себя в комнате.

С хлопком двери странное напряжение вокруг рассеялось как по мановению руки, и Грей позволил себе выдохнуть скопившийся воздух. Он посмотрел на снаряжение, валяющееся на полу, но не стал его поднимать, потому что тело все еще болело слишком сильно. Опустив плечи, мальчишка вернулся в спальню, закрыв за собой дверь.

Ночь снова полнилась лишь звуками дождя и треском поленьев в камине.

Грей сидел на диване в своей комнате и смотрел, как языки пламени танцевали в жарком мареве. Во рту пересохло, но мальчишка не стал подниматься за кувшином с водой. Ему хотелось вытащить кусок полена и кинуть на занавеску, чтобы через минуту все здесь полыхало.

Худая грудь мальчика вздымалась под тонкой рубахой, намокшей на спине и в подмышках. Грейден закрыл глаза, погружаясь в густую атмосферу заряженного воздуха, будто гроза вот-вот начнется прямо здесь.

«Я ошибка», – перекатывал эти слова на языке мальчик. Эта мысль показалась ему такой естественной, что захотелось рассмеяться. Во всяком случае, это хорошее объяснение всего того, что с ним происходило в последнее время.

«Но для вас я стану последней ошибкой, учитель».

Глава 14

Первая записка, которую Кейран, якобы случайно столкнувшись, сунул Грею в ладонь, была короткой.

«Здесь ни хрена нет сахара».

Грей смял ее пальцами и изничтожил в мелкие кусочки, спрятав в своей темной комнатушке в щели между рваными обоями и плинтусом. Ворчание Кейрана на бумаге стало тем, что более-менее держало Мастера в руках во все последующие дни, в которые не происходило ровным счетом ничего.

Грейден исправно присутствовал на молитвах, потом шел на работу и выполнял то, на что ему хватало сил. Нога и вся правая сторона тела ныла от боли так, словно Грея сворачивали жгутом, но он вспоминал свои годы в Ордене и терпел, стиснув зубы.

Терпеть боль его научили с детства, и даже наличие эликсиров и теплого шерстяного бока Греха не искоренили эту привычку.

Про Фергуса тоже ничего не было слышно. С тех пор как его повязали на перроне, в городе воцарилась подозрительная тишина, как будто ничего и не случилось. Грею казалось, что вокруг все всё знали и скрывали от них, что весь город словно был пропитан этой ложью, и он делился этим в коротких записках Кейрану. Тот в ответ понимающе смотрел каждый вечер в таверне, но к Грею не подходил и мрачно доедал свой ужин в углу.

Грейден старался подавить свою нелюбовь к социальным взаимодействиям, охотно пускался в разговор с каждым подсаживающимся к нему человеком и даже нагло подсаживался сам. Внутри все переворачивалось от этого, но потом послушно затихало, оставаясь горьким вкусом на губах после отвратительного местного чая. Грей снова вспомнил чудесно заваренные Грехом травы и мысленно дал себе затрещину – не в его характере быть столь сентиментальным.